– Можем, Даниэль, – произнесла птица. – Мы по своей воле обращённые.
– Из кого? И зачем? – удивился Даниэль.
– Из людского обличия, по причинам… личным, – не хотела говорить птица, попытавшись что-то утаить.
– Какие такие личные причины могут толкнуть на обращение по своей воле? И есть ли обратный путь?
– Нет. По крайней мере, ранее таких прррецедентов не случалось. Пррричины, по которым мы прошли этап перехода, не позволяют нам верррнуться к людскому виду, – заговорила тигрица. Даниэль вздрогнул.
– И давно вы в этих… обличиях? – Моя названая сестра давно, уже больше двадцати лет, а я скоро буду отмечать десятый год, – ответила тигрица, переходя грациозной поступью мягких лап ближе к подножию дерева и усаживаясь под ним.
– А кем вы были до обращения? – Даниэль задумчиво свёл брови, пытаясь вспомнить, кого из родственников он мог утратить, отряхивая с себя куски налипшей грязи.
Тигрица подняла косматую голову и посмотрела на птицу, сидящую на одной из веток.
– Я спросил что-то неуместное? Если вы не хотите, можете не отвечать. Но… из всей известной мне родни я потерял только родителей, – Глаза Даниэля наполнилось тяжестью утраты, и он отвёл их в сторону.
– Маму ты не потерял, – вдруг ответила птица. – Она всё ещё на этой земле.
Даниэль, не поверив своим ушам, вскинул голову, уставившись на птицу стеклянными глазами.
– Ма… мама? – спросил он, запинаясь, не веря в то, что он это говорит.
– Да, Даниэль, – лишь ответила она и перелетела на ветку пониже.
– Значит ли это, что я причина, по которой ты не можешь снова стать человеком? Неужели ты пожертвовала собой ради меня? – с горечью и болью произнёс он каждое слово, вспоминая свой повторяющийся сон.
– Это было моё решение. Тут нет твоей вины, – строго ответила птица.
Даниэль замотал головой и, топчась на месте, отвернулся. Он не мог поверить в реальность происходящего. Не мог поверить, что всё это случается с ним наяву. Постояв так какое-то время, пытаясь принять эти немыслимые сведения, он снова повернулся к ним лицом и теперь смотрел на тигрицу.
– Если птица – моя мама, то кто тогда ты? Я не припомню, чтобы у меня были тёти. – Он испытующе смотрел на неё.
– Ты бы и не смог это вспомнить, даже если бы захотел. Слишком мал ты был, – ответила белая тигрица.
– Тогда кто ты? – недоумевал Даниэль.
– Это не столь важно. Ты заново обрррел мать, сейчас это имеет большее значение, – сдержанно ответила тигрица и, встав со своего места, аккуратно ступая по кочкам, решила удалиться в лес.
– Ты права. Я обрёл мать. – Он закивал головой, всё ещё никак не осознав эту новость. – И я намерен забрать вас в замок. – Он вскинул голову и посмотрел вверх.
– О, дорогой, это так благородно с твоей стороны, – прощебетала птица. – Но я не могу пойти с тобой.
– Почему? – удивился Даниэль, почувствовав, как земля начинает медленно уходить из-под ног.
– Мы не можем покидать пределы леса, таков уговор, – печально ответила Лора.
– Уговор с кем?!
– Создателями.
Даниэль, опустив голову, начал быстро говорить себе под нос:
– Маади и Аарон что-то говорили о них. Что-то совершенно несуразное. Якобы по их приказу забрали мою дочь, потому что Элизабет спасала наши народы… Мама, объясни, – взмолился он.
Птица перелетела ему на плечо, чтобы говорить потише.
– Значит, таков был её уговор. Значит, это была цена, которую они запросили в обмен за оказанную услугу, – угрюмо говорила она.
