– Плащ. Тот самый плащ, – рыдала она, вцепившись в него, обнимая и прижимая к лицу, словно ласкала маленькое дитя.
Волна воспоминаний, которые она постоянно гнала от себя подальше, нахлынула на неё с новой силой. Не в состоянии совладать с собой, она улеглась на кровать, свернулась клубочком и накрылась плащом с головой, оставив лишь небольшой просвет.
«Даниэль, Альма, мама… сколько ещё потерь мне нужно пережить? – думала она, пытаясь усмирить всё накатывающие слёзы. – За что мне всё это?! Что я сделала не так? Где я совершила ошибку, за которую не прекращаю расплачиваться? Кто бы со мной ни сходился, исчезает из моей жизни, оставляя в душе глубокую рану. И ещё никто, никто не вернулся! Я словно проклята. Может, это не папе нужно всех сторониться? Может, это меня нужно держать ото всех подальше?»
Постепенно рыдания и всхлипывания утихли. Накрытая тёплым плащом, Элизабет не заметила, как провалилась в сон, подкравшийся, словно внезапно налетевший ветер. А когда она открыла глаза, то даже не поверила тому, что на дворе уже стоит глубокий вечер. Спохватившись, она скинула с себя плащ, спрыгнула с кровати, стрелой влетела в умывальную, где побрызгала на лицо холодной водой и, мельком посмотревшись в зеркало, стремглав побежала к дверям.
«Неужели я всё проспала? Неужели я опоздала на ужин с папой и всё пропустила»? – нервничала она, едва дыша от волнения, спешным шагом направляясь в обеденную, на ходу поправляя волосы и помятое платье.
Подойдя к нужной комнате, она увидела слугу, ожидавшего появления высоких гостей. Элизабет старалась уравновесить дыхание прежде, чем задать вопрос.
– Отец уже пришёл? – поинтересовалась она, достаточно быстро отдышавшись.
– Нет, Мисс. Ожидаем, – ответил он Элизабет и открыл перед ней дверь.
Поблагодарив его лёгкой улыбкой и кивком, она вошла внутрь, облегчённо выдохнув. Перед ней был накрытый на двоих стол, за который на самом деле могли сесть не менее десяти персон. Слева неспешно потрескивал камин, наполняя комнату теплом и волшебством уюта. Увидев, что прислуга разместила их по разным концам стола, она нахмурила брови и, направившись к одному краю, взяла в руки посуду и переместила её ближе к тому месту, где должен был сидеть отец. Полюбовавшись проделанной работой, она, скользнув взглядом по окнам, за которыми догорало вечернее солнце, подошла к камину. Она поднесла руки к огню и, вращая ладонями, начала отогревать холодные пальцы. Элизабет размышляла о предстоящем разговоре. Ей хотелось вспомнить счастливые моменты прошлого, подумать вместе о будущем, снять с его разума тёмную пелену, никак не отпускавшую из своих объятий.
Солнце уже закатилось за горизонт, а отца всё не было. Начав не на шутку переживать, Элизабет подошла к двери и занесла собранную в кулак руку над её слегка щербатой поверхностью, как вдруг двери отворились. Элизабет вовремя успела убрать руку и отойти в сторону. В обеденную вошёл отец и, осмотревшись по сторонам, заметил свою дочь.
– Извини, что опоздал. Был занят делами, – строго произнёс Конрад.
Элизабет, стоявшая всё это время, склонив голову, подняла её и увидела отца при полном параде. Изумлённо осмотрев его с головы до ног, она смогла вымолвить лишь одно жалкое:
– Ничего.
– Я рад, что ты меня дождалась, – ответил он ей, словно не обратив никакого внимания на её удивлённый взгляд. – Если ты не возражаешь, то я готов отужинать.
