Каждая мелочь была задумана и выполнена хозяином с удивительным пристрастием, я только гадала, кто станет хозяйкой?!
Весенним утром Дед вручил мне запечатанное письмо со словами: лети, добрый Ангел, отдай его той, кому принадлежит мое сердце. Не могу больше. Так одиноко без неё.
Я вернулась на Олимп.
– Гера вся в делах! Записывайся на приём, – сказала нимфа секретарша, не пустив меня даже на порог покоев Госпожи, – ближайшая дата… через неделю!
– Погоди, милая, ты не догнала?! У меня послание от Венценосного. Пропусти. И я, так и быть, умолчу о твоей оплошности.
– Без очереди пускать не велено! Они, по-твоему, чего ждут?! Суда, совета и помощи Царицы Олимпа.
Внушительная очередь тянулась вдоль стены, спускалась по ступеням храма и терялась внизу, в облаках.
– Следующий!
– Мне назначено на полдень! – вышла вперёд Немезида. Все почтительно расступились перед богиней правосудия, пришедшей на консультацию.
– Я только спросить! – прошмыгнула я следом за невозмутимой посетительницей, не слушая рёв рассерженной толпы.
– Здравствуй, Немо! Прокатился решительный голос Царицы над нашими головами. И тут Гера заметила меня.
– О! Ирида! Одна?! С чем пожаловала?
– С письмом от Громовержца, моя госпожа.
Она сломала печать и пробежала глазами десяток строчек.
– За чем ты пришла, глупая девчонка? Я посылала тебя вернуть Государя на Олимп! Я сама вершу дела мира с момента его отсутствия. Да, я устаю. Но мир мне не безразличен, как ему! Я не готова бросить мир на произвол судьбы и поехать к супругу, которому вздумалось стать человеком! Он пишет, что просит меня начать все с начала и прожить с ним недолгую, но яркую земную жизнь. И вместе отойти в Вечность! Как по мне, так это блажь. А то, что он предлагает посадить на трон вместо нас Диониса и вовсе маразм! Мир будет им ввергнут в пучину безумия от Олимпа до Аида. Я не могу пойти на это! Да, я тоже Зевса люблю. Но скучать по нему мне некогда. Дел полно! Так что пусть сам возвращается назад. Так и передай.
Ответ я чиркнула на обороте.
Вернувшись не солоно хлебавши, я даже не стала убирать крылья. Думала, отдам ответ – Зевс ещё что-нибудь напишет, подарок пошлёт. Гера и смягчится. Как всегда!..
Дед был в оранжерее, возился с орхидеями. Мне впервые показалось, что он как-то сдал …
– Ириска пришла! – сказал он, улыбаясь, – А где же мой Герунчик?! Капризничает?
– Вот ответ… написала на обороте.
Дед глянул на своё письмо, потом вытер руки о штаны, достал монокль из жилетного кармана и стал читать.
А читать там было нечего. Занятая Владычица Олимпа начертала всего две буквы.
– Подойди, посмотри молодыми глазками! Тут написано NE или … NO?
– NO.
– Повтори, что?! – взвыл Зевс, побагровев, – ЧТО?!
Показалось, что Дед может меня ударить. Вот она, судьба дурных вестников!
– NO, – прошептала я, закрываясь руками и крыльями.
– Вы сговорились! Я-то думал, старый дурак, что Гера меня любит! Ну, хорошо!
Зевс громко расхохотался. Я никогда не видела Деда в гневе. Это было страшно, хоть он сейчас и был наполовину человеком. Стекла оранжереи мелко задрожали от его нехорошего смеха, и у меня все внутри похолодело.
– Надо бежать прочь из зимнего сада, – мелькнула мысль, я кинулась к дверям. Но град стеклянных осколков все же накрыл у самого выхода. Только крылья и спасли!
Над Йоркширстимом впервые за всю его историю собралась гроза. Небо стало чёрным. Тучи клубились сильнее, чем в ночь Выжималки. Гром потряс окрестные холмы, и молния невероятной силы ударила в прямо в крышу роскошного дома. Вторая вошла в оранжерею, как нож в масло. Но пожара, к счастью, не возникло. Потому что сильнейший ливень обрушил вниз целый водопад. В наэлектризованном воздухе запахло озоном.
