– Афоня, – злобно выпалил Виталий. На этот раз голос прозвучал, как надо, но почему «Афоня»? Виталий и сам не понял.
– Ну пусть, Афоня, – пожала плечами очкастая и даже слегка улыбнулась.
Улыбка ее нисколько не красила. Ее вообще, наверное, ничего не могло украсить. «Может быть, имя», – ухмыльнулся про себя Виталий и с издевочкой спросил:
– А тебя как?
– Рупия.
М-да… надежды на имя не оправдались. Хотя, не исключено, что это она в ответ на «Афоню» издевается? Но и мы не лыком шиты, мы знаем, что такое «рупия»:
– Это же индийская валюта.
– Умный какой, – взъярилась Рупия, – ты бы моим родителям это впарил, когда они мне имя изобретали.
– Вот только зубками лязгать на меня не надо! – Виталий блеснул коронным фрэйзом своего класса. Противница промолчала, может, потому, что удалось-таки поставить ее в тупик, а может, просто не обратила внимания.
– Я тебе это имя не впаривал, индианка, – решил он развить наступление, но Рупия уже сориентировалась и разгуляться не дала:
– Зубками лязгать? Может, сразу откусить чего-нибудь?
Никто уже и не помнил, кому принадлежит честь выдумки сего выражения. А точнее, кто и в каком фильме это услышал. Однако звучит хорошо. Вроде и банально, но не вполне. Эдакий небольшой намек. Изюминка в пресной булке хорошего тона. Не грубо, но грубовато. Легкая небритость вместо поповской бороды. И вот надо же: все испортить, довести до тупого примитива. Раздосадованный Виталий готов был уже посоветовать кусать себя, но не решился, пожалуй, это было бы чересчур. Все-таки он воспитанный подросток, да и сама амазонка в очках внушала некоторую стеснительность. Побаивался ее Виталий.
– А чего тебе от меня надо? – решился он перевести разговор в деловой русло.
– В школу не пошел? – на противоходе сыграла Рупия.
Виталий не нашелся, что ответить, лишь недовольно подвигал плечами, встряхивая висевший на них ранец. Что же, вывод прост, невелика дедукция. Вот! Дедукция! То самое слово. Дедукция, ха-ха! Ей Богу, она и есть: продолговатое лицо, нос пуговкой, а точнее картошечкой, крохотные глазки за обсыпанными перхотью круглыми стеклами очков, плотно сжатый тонкогубый рот и рыжие волосенки, заплетенные в две жидких косички. Еще и про школу спрашивает. Отличница и завсегдатай факультатива по математике. Виталию стало легче. Он расслабился и блаженно заулыбался.
– Балдеешь от собственной смелости?
Но смутить Виталия уже было трудно:
– Знаешь, кто ты? Ты никакая не Рупия. Ты Дедукция.
Рупия-Дедукция посмотрела на Виталия с сожалением. Потом отчеканила:
– Ты спрашивал, что мне от тебя нужно. Мне нужна твоя собака.
«Бонифаций?» Виталий машинально посмотрел на пса: тот спокойно восседал между ним и амазонкой, вывалив язык и поглядывая то на него, то на нее. Беспокойства никакого не проявлял. «Отдать тебя ей?» Виталия ужаснула эта мысль, но Бонифация Рупия, судя по всему, не раздражала. Вот и сейчас: он обнюхал полу ее пальто и удовлетворенно уселся снова.
– Ты его хочешь взять домой? И твои родители согласны?
Рупия нетерпеливо поморщилась:
– Родители на такое никогда не согласны. И я не дура, чтобы брать его домой. Но есть одно место, где ему (это ведь он?), будет хорошо, и ты его даже сможешь там навещать.
– И зачем он тебе? Одиночество решила скрасить?
– «Одиночество скрасить», – передразнила Рупия, – не умеешь шутить, не берись. Я его буду учить говорить.
«Ежкин кот, – кисло подумал Виталий, – сумасшедшая». Но Рупия не случайно была еще и Дедукцией:
