Низшая каста – это обиженные и самое дно – петухи. Это, как правило, безответные несчастные люди, которыми физически и морально помыкают все. Тема жестокая и даже жуткая, но в тех местах как бы совершенно естественная. Как же я благодарил Бога, следака и адвоката, что мне к убийству не пришили изнасилование – это был бы медленный и мучительный конец без всяких перспектив на будущее.
Где-то через год, когда и кум от меня отстал, видя бесперспективность моей вербовки в стукачи (ему просто нечем было меня прижать), и блатные оставили в покое со своими дешёвыми проверками (подкинут банку сгущенки в тумбочку и ждут, когда я побегу её жрать в сортир – а вот хер вам по самые ушки, плавали – знаем!), мне удалось пристроиться на приличную должность у нас там на промзоне: я стал простым слесарем в механической мастерской, но это открывало некоторые возможности – я же имел дело с металлом… Это, конечно, не аптека в больничке, но тоже кое-что.
Промзона наше выпускала оригинальную продукцию – спортивные гири и гантели от килограмма до двух пудов. Но не только: у нас отливали также чугунные торговые гири и гирьки для торговых и складских весов разного класса. Заводик работал в две смены, но даже и в три он бы не справился с госпланом – оборудование было ещё чуть ли не петровских времён и вечно всё ломалось. Чтобы чинить поворотные кран-балки, транспортёры и рельсовые тележки существовала мехмастерская тоже с допотопным оборудованием и инструментом. Так, был токарный станочек ДИП-200 ещё довоенного выпуска, сверлильный, небольшой фрезерный, самые примитивные нажимные ножницы по металлу и т.п. Тогда в ходу была ацетиленовая сварка на карбиде кальция, но у нас такая была под запретом, ибо зэки могли бы этим карбидом разворотить всё, что угодно, так что применяли электросварку, которая зачастую не тянула по току. Я почему так подробно? – да потому, что именно в эту мастерскую я со временем и попал.
Поначалу я был там, как и все: катал тележки с сырьём (лом чугуна привозили нам по железной дороге, грузил уголь, разбивал готовые отливки из форм и зачищал на них черновой нагар). Но однажды произошло событие, изменившее мою тамошнюю жизнь, а возможно и всю оставшуюся.
На промзоне заправляли специалисты-вольняшки, то есть, главный инженер и мастера были кто с колонии поселения после отбытия основного срока, а кто и ни разу не сидевший технарь из посёлка (или из соседнего городка Зубова Поляна). А вот в мехмастерской заправлял всем такой же зэк, как и мы по кличке Бухой (не из-за пристрастий, а по созвучию фамилии). Ну, над ним был начальник, которого мы особо никогда не видели, разве что в день получки, но распоряжался в действительности именно он – Бухой. Это был уже реально дед годов под 70, весь в наколках разного профиля и назначения (татуировки на зоне – это своего рода книга и подробная визитная карточка, но для посвящённых).
Время от времени бригаду грузчиков-разнорабочих, в которой я и состоял, направляли в распоряжение Бухого для черных работ по его усмотрению. Однажды на утреннем разводе уже возле мехмастерской он появился перед нами с какими-то железяками в руках и произнёс речь в том плане, если кто угадает его загадки, то тот пойдёт работать к нему в подмастерья, а остальные вновь отправятся таскать уголь. Он держал в каждой руке по шестерне от какого-то механизма, задача была определить на которой из них была гипоидная, а где коническая нарезка зубьев.
