Из больших городов начали приезжать переселенцы. Все молодые, несемейные, к физическому труду неприспособленные. Количество дронов-наблюдателей выросло вдвое. Бывший завпроизводством завода, коренной рыбинец, получил должность куратора. Возился с молодёжью, как наседка с цыплятами, обучал, показывал – завод заработал.
Рыбинцы окончательно осознали, что прежней жизни уже не будет. Начали воспринимать творящееся вокруг как само собою разумеющееся. Выбора всё равно не было, так зачем лишний раз терзать себя переживаниями. Никакой практической пользы от этого.
***
Банда появилась вечером, накануне выходного дня. Наблюдатели уже улетели.
В посёлок заехали два уаза-буханки, из них высыпали заросшие, одетые кто во что горазд мужики. Любопытные рыбинцы, как старожилы, так и переселенцы, вышли навстречу прибывшим. Все диву давались – машины, работающие на бензине… откуда… как?
– Доброго вечера, – поздоровался куратор Рыбина, Василий Петрович, – вот уж что не ожидали увидеть, так это. – Он кивнул в сторону машин, – не боитесь, что Марфины наблюдатели увидят?
Вперёд выступил самый высокий, чернявый, похожий на цыгана мужчина. Быстрым цепким взглядом обвёл собравшихся, осклабился:
– Чего нам бояться? Марфа крутая там, в городах, где все друг у друга на головах сидят. А в этих местах от деревни до деревни десятки, а то и сотни километров. Она не может над всем надзирать. – Он ещё раз оглядел селян, посмотрел в темнеющее небо. – Дроны улетели?
– Да, – беспечно кивнул Василий Петрович, – до послезавтрашнего утра. А вы здесь как, проездом или по делу?
– По делу, по делу, – скривив рот в ухмылке, ответил цыган. – Хотим у вас продуктами разжиться. Что у вас есть?
Селяне загалдели, предвкушая торг. Хоть какое-то развлечение.
Василий Петрович начал перечислять:
– Картошка, лук, капуста, морковь, рыба солёная и свежая. А что у вас на обмен?
Цыган кивнул своим людям. Те подошли к уазам и… достали автоматы. Рыбинцы ахнули, несколько человек попытались убежать. Очередь в воздух остановила беглецов.
– Такая цена устраивает? – цыган захохотал, показав удивительно белые, крупные зубы. – Ну, что встали. Давай ты, – он толкнул в грудь стоявшую ближе всех бабульку, – в каком доме живёшь?
– А вот тебе! – взвизгнула бабулька и, ударив ребром ладони правой руки по сгибу левой, показала известный всем жест пренебрежения. – Не дам ничего. Мне ещё зиму зимовать. Что, пристрелишь меня из-за картошки? Я тебе в бабушки гожусь, а ты в меня пальцем грязным тычешь.
Василий Петрович, выглядывая из-за спины цыгана, сделал страшные глаза, мол, замолчи, не нарывайся, отдай. Но бабку понесло. К слову сказать, она была самой склочной из всех женщин Рыбина. С нею всегда старались не спорить и не вступать в конфликты.
Цыган, побелев лицом, повернулся к машинам и крикнул:
– Яша, сделай!
Тах-тах-тах. Сломанными сухими ветками затрещала короткая очередь. Скандалистка и несколько человек рядом с нею повалились кулями на землю. Селяне взвыли.
– Пожалуйста, не надо больше. Мы всё отдадим! – Василий Петрович упал на колени, стараясь не смотреть в сторону расстрелянных, молитвенно сложил руки. – Я здесь куратор, отвечаю за людей. Давайте начнём с моего дома. Возьмите всё, что найдёте в подполе.
К цыгану подошёл один из бандитов. Кивнул в сторону просящего:
– У кураторов есть планшеты, через которые они с Марфой связываются. Этот хрен, типа самый умный, развести нас решил. Специально к себе зовёт, чтобы отправить сообщение дронам.
