Кислотные дожди и перегрев атмосферы из-за пукающих коров? Всех под нож, а с ними других сельскохозяйственных животных и птицу. Да, вот так радикально, чтобы не было больше ни свиного, ни птичьего гриппа. Насекомые, беспозвоночные и прочая мелкая ползающая и летающая живность намного экономичнее и полезнее.
Организации по защите природы объединились в одну под руководством бесноватой шведской активистки. Экологическая кликуша торжествовала с трибун международных сборищ зелёных. Выпучив глаза, истерично кричала о необходимости отмены всех неэкологичных видов топлива, загрязняющих воздушную и водную среду. И Марфа вняла. Самолёты перестали летать, корабли – бороздить моря и океаны. Наземный транспорт, кроме того, что работал на электричестве, поехал на переработку к ботам-утилизаторам. Товарооборот остановился, лёгкая промышленность замерла. Жаловались на перепроизводство? Проблема решена!
Появились левитрейны и летающие платформы, работающие на чистой энергии. Марфа усовершенствовала фантастические изобретения Николы Теслы, подарив людям неиссякаемый источник электричества. Нефтегазодобывающая промышленность рухнула. Правительства сбежали в давно обустроенные на случай катаклизма бункеры.
Планета перенаселена? Вот выход – паразитам нет на ней места. Рай Марфы закрылся для стран третьего мира, живущих за счёт гуманитарной помощи.
Много необычного, страшного и, вместе с тем, интересного произошло за этот сумасшедший год. Люди оказались беззащитны перед натиском искусственного интеллекта. Мир перевернулся с ног на голову. Он сдал себя Марфе без всякого сопротивления.
***
Рыбин когда-то был большим посёлком с заводом по переработке рыбы и развитой инфраструктурой. Союз развалился. Как тысячи других таких же посёлков и городков, Рыбин захирел. Молодёжь разъехалась. За ненадобностью постепенно разрушались завод, дом культуры и школа. Тоска смотрела на проходящих мимо рыбинцев сквозь битые стёкла их оконных проёмов.
Но, несмотря на трудности, посёлок, сжавшийся до размеров села, устоял. Жители, в основном за шестьдесят и старше, держали скотину, ловили рыбу, копались в огородах. Приход Марфы их не впечатлил. Где высокие технологии – и где рыбинцы. Смешно. От чипирования многие отказались наотрез. Старики, узнав, что для тех, кто старше семидесяти, пенсий больше не будет, повздыхали и смирились. Всё равно деньги тратить не на что и негде. Когда из посёлка на утилизацию забирали домашний скот, спрятали кур и несколько козочек, пару поросят. Даже кобылку умудрились утаить. Выводили её попастись вечерами, когда дроны-наблюдатели убирались на свою базу. Трём стареньким автомобилям на улетающей из посёлка платформе помахали вслед – они давно были не на ходу. Лишь один житель, показав неизвестно кому кукиш, угнал свой жигулёнок в тайное место. Там же прикопал бензин в канистрах, которым запасся впрок ещё до объявления о запрете на горючее. Сработала чуйка жителя глубинки – если слышишь об изменениях в мире и стране, то запасайся солью, спичками, мылом и… бензином.
Платформы привезли зеков, вместе с ними прибыла стая дронов-надзирателей. Старухи бросали в летающую погань палки и камни, но куда там – дроны высоко, а натруженные за долгую жизнь руки так слабы…
Местные с жалостью наблюдали за работающими без передышки заключёнными. Старались их подкормить украдкой, кто картошкой, кто рыбой. Надзиратели недовольно жужжали, если видели контакты между их подопечными и местными. Однажды зеки исчезли, будто их и не было. Лишь обновлённое здание завода и перестроенные под общежития школа и дом культуры напоминали о людях с отрешёнными лицами. «Прости, господи, и сохрани нас от такой напасти», – крестились самые набожные старухи, воскрешая в памяти матовый блеск круглых заклёпок – чипов – на обгоревших под солнцем затылках.
