Однако, онв ни разу не бралв его с собой по вечерам. Смутное предчувствие тревожило Велену — как будто Норен был той слабостью, которую не следует раскрывать. Она злилась на себя за эту очередную причуду, напоминала себе о том, что задача раба — охранять госпожу, а не наоборот. И тем не менее взять Норена с собой в императорский дворец никак не могла.
Давно следовало это поменять. От телохранителя мало толку, если он не знает врага в лицо.
Норен тоже молчал. Одну энтари он постепенно почти научился терпеть рядом с собой. Велена вообще мало походила на тех патрициев, которых он знал до сих пор, но Норен продолжал подозревать, что в этом есть какой-то подвох.
Однако целый дворец, полный ими, был абсолютно точно «слишком» для него.
— Патрициана… — осторожно заговорил он.
Велена посмотрела на него.
— Ты можешь называть меня по имени.
— В нашу первую встречу… там, в бараках Арены… ты ведь поняла, кто я такой?
Во взгляде Велены появился вопрос.
— Ты сказала, что у меня чёрные крылья, так?
— Да, — Велена обнаружила, что её голос слегка охрип. Она больше не пыталась расспрашивать крылатого о том, откуда у него такое мастерство. Сочла, что потребуется время, чтобы тот захотел ей доверять. Но даже самые смелые её ожидания не давали повода надеяться, что Норен так быстро заведёт этот разговор сам.
— Ты знаешь, что ненависть к энтари… мы впитываем с молоком?
Велена молчала. Теперь уже потому, что не желала признаваться, что не знает ничего. Народ крылатых не спешил делиться секретами, даже под пыткой. Они не умели убивать, но предпочитали умереть, чем предать свой народ.
— Ты хочешь сказать, что можешь не сдержаться? — наконец произнесла она.
Норен кивнул.
— Нас с младенчества обучают убивать, — спокойно, как нечто само собой разумеющееся произнёс он. — Убивать тех, у кого пляшут металлические отблески в глазах. Убивать подобных тебе. В этом смысл того, что мы живём.
— Почему же ты до сих пор не убил меня? — спросила Велена и ощутила в груди тревожный укол.
Норен долго молчал, прежде чем произнёс:
— Я не знаю. Но это не значит, что я ненавижу тебя меньше, чем вас всех.
Однако именно то спокойствие, с которым Норен об этом говорил, сыграло в решении Велены решающую роль.
— Я верю, что ты сумеешь совладать с собой, — сказала она. — Потому что ты дал слово, что будешь меня защищать. Что будешь верен мне. Знает ли это слово ваш народ?
Норен отвернулся к окну. Там, за стенами дома, медленно просыпался город. Холодные лучи утреннего солнца пронзали голубоватую дымку, повисшую над домами. Не без труда, они всё-таки пробивались к земле и заглядывали в лица людей.
— К сожалению, да, — тихо сказал он.
9. Глава 8. Патриции
Хотя многие из патрициев и поддались восточной роскоши, так что центральные улицы Рима давно уже заполняли укрытые многослойными пологами носилки, Велена предпочитала путешествовать верхом. Ей нравилось ощущать власть над животным, чьи мощные бока покачивались у неё между ног.
Город пересекало несколько гигантских аркад. Они имели один ярус, когда взбегали на вершины холмов, два этажа — когда пересекали эти холмистые склоны, три или даже четыре — когда на них возникали овраги или даже речные долины. По аркадам струила вода, поступавшая из горных ледников. Норен, до того не слишком высоко ставивший умственные способности римлян, был этому лаконичному решению слегка удивлён.
