— Какие такие условия? — щурю глаза.
— Ева, я не могу сказать, спроси у Андрея.
— Ты мне отец или кто? Скажи мне правду!
— Не могу, — пожимает плечами, — Это не моя правда.
Я обессиленно падаю на пятую точку, соприкасаясь с холодным кафелем. Руки роняю вдоль туловища, сил спорить нет никаких. Я так устала от интриг, скандалов. Хочется тишины и покоя. Ребенок в животе уже достаточно натерпелся говна за эти дни, а я чувствую, что он все слышит. Даже будучи таким крохотным. Он уже знает, как мне тяжело.
И ребенок это единственное, что держит меня на плаву. Аборт я делать не хочу, мне страшно убивать собственное дитя. У меня просто рука не поднимется, как было сложно не было.
— Доченька, встань с пола. Тебе же еще детей рожать, — мама наконец отмирает, подбегая ко мне.
— А я уже, мам. Я беременна, — бесцветно сиплю.
— Ох, — она прикладывает руки к груди, смотря на отца, — Ты слышал, Саша? Евушка ждет ребеночка.
Столько в ее тоне радости, что я сама на секунду приподнимаю уголок губ. Да, малыш, я тебя очень жду и люблю.
— Отличная новость. Может общий ребенок заставит тебя взяться за голову и решить все вопросы с мужем, — отец все еще безэмоционален.
Ловлю себя на мысли, что и муж такой же. Я просто влюбилась в человека, похожего на моего отца. Девочки часто берут за прототип своей любви отцовскую модель, и я не исключение. Андрей также рационален, отстранен и холоден. Один в один.
И сейчас мне это совсем не нравится. Я хочу тепла, заботы, ласки и любви.
13. Глава 13.
Мы молча сидим в обеденном зале, слышны только сторонние шумы со двора и постукивание столовых приборов о тарелки. Мне дискомфортно под пристальным взглядом отца, он периодически смотрит в мою сторону, нахмурив брови. Словно обдумывает что-то. И мне это не нравится. Я не могу доесть злосчастную порцию отбивной с рисом, потому что из-за напряжения кусок в горло не лезет. И я переживаю, что нормально не ела с того дня, как узнала об измене мужа. Головой понимаю, что нужно заставить себя хорошо питаться, потому что ребенку необходимы витамины и здоровая мама, но организм словно отвергает еду.
— Доченька, тебе не вкусно? Давай я подогрею что-нибудь другое. Там есть овощное рагу, — мама волнуется за меня, старается угодить. Мне приятна такая забота, хоть кому-то стало до меня не все равно. Но тошнота подбирается к горлу, и я откладываю вилку в сторону, мотая головой.
— Нет, мам, аппетита совсем нет, — прикладываю руку к губам, ощущая сильную тошноту.
— Детка, у тебя наверно токсикоз.
Наверно. Или на нервной почве организм стал буйствовать, что очень сильно расстраивает.
— Женщины, — гаркает отец, — Не портите аппетит. Обсуждайте свои женские штучки вне стола.
И так всегда. Если отцу что-то не нравится, он обязательно об этом скажет, и укажет тебе свое место. Мне обидно, что он говорит о моем состоянии, как о чем-то, что его не касается. А ведь он отец... Разве папы не любят своих девочек?.. Разве они не заботятся о своих дочках, как о принцессах?...
— Спасибо за ужин, я поеду, — коротко улыбаюсь, чтобы не обидеть мать. Она все же старалась.
— Нет, ты никуда не поедешь, — он снова повышает голос. И венка на моей шее начинает пульсировать, так сильно я стрессую, — Во-первых, мы не поговорили, а во-вторых, тебя заберет Андрей. Я позвонил ему.
Досадно стону, больше не сдерживая себя. Откидываю салфетку, что лежит на коленях, в сторону. Вскакиваю, отчего ножки стула противно скрипят о кафельный пол. Отец замирает, вопросительно смотря на меня.
