Печать Аваима. Порочное Дитя - страница 8

– Почему тогда ты – всерадетель, а другие – нет?

– Потому что обычно ее совсем капля. Чтобы лечить – этого недостаточно, но если уметь этой каплей пользоваться, то можно, например, найти причину болезни или выбрать лечение, или… много чего можно. И лекарей учат с этим управляться. Иногда бывает, что кто-то сильнее других одарен, и тогда его учат прикасаться к источнику и перенаправлять дар – таких называют всерадетелями. Но если один лекарь поделится с больным своим даром, то другому это будет заметно. Первое время, по крайней мере. – Он снова оправил одежду и пригладил волосы. – Поэтому я боюсь выдать себя.

– А если ты не будешь скрываться?

– Еще хуже, – вздохнул Тамаш. – Если я заявлюсь, младшие обязательно отправят весть ближайшему лекарю из совета, и все это затянется очень надолго. У меня непростые отношения с советом.

– В чем именно? – испугалась Эстер.

– Ну… – замялся Тамаш. – В общем, здесь не совсем все честно устроено, и я с этим не согласен. В последний раз меня едва не отдали под трибунал за подстрекательство. Ужасно это говорить, но хорошо, что разразилась весенняя эпидемия, и всех срочно разослали по уездам. Так что, если я вернусь, разбирательство возобновят.

– И что же нам делать? – Эстер даже притормозила, словно опасаясь закрытых створок.

– Ничего, – развел руками Тамаш. – Другого пути внутрь нет – это крепость. И если нам нужны новые зацепки, они могут быть только там.

И он уверенно двинулся дальше.

Вблизи оказалось, что подъемный механизм давно врос в камень, а ворота были еще огромнее, чем виделось издалека. И они действительно были закрыты. Но Тамаш не пошел к воротам. Он свернул вправо, где Эстер с удивлением разглядела небольшую деревянную дверь. Тамаш постучал тяжелым кольцом, и в двери почти сразу открылось смотровое окошко. Оттуда выглянула постная мальчишеская физиономия с длинным носом. Привратник оглядел всех цепким взглядом и вопросительно замер.

– Мы ищем пристанища, – первым заговорил Тамаш.

– Идите на постоялый двор, – ломким голосом проскрипел юнец, не слишком уверенно, впрочем.

– Там слишком весело для тех, кто ищет покоя, – спокойно возразил Тамаш.

– Нету здесь пристанища, – враждебно пискнул мальчишка, оробев от спокойной уверенности чужаков.

– Дайте нам дело, и мы отработаем пребывание, – настаивал Тамаш.

– И дел здесь нету. Убирайтесь, попрошайки! – окончательно растерялся и ощетинился парень.

– Мы не попрошайки, – мягко возразил Тамаш. – Я обучен грамоте, девушка музыкант, а двое наших друзей – воины, которым нужен отдых.

– Отдых им нужен, – брюзгливо передразнил служка. – Ладно, идите к старшему спрашивайтесь. Коли сыщет вам работу, так оставайтесь. А мне дела нет.

– Благодарю, – ответил Тамаш.

Окошко захлопнулось, внутри что-то заскрипело, и дверь распахнулась. Служка оказался длинным и худым, под стать своей физиономии, и одет был в черный балахон, наподобие того, который еще недавно носил Тамаш. Только во̓рот пустовал в ожидании шитья. Тамаш учтивым кивком поблагодарил его и зашел внутрь, жестом приглашая остальных следовать за собой.

Служка подождал, пока все зайдут, и, заперев дверь, повел их низким, полутемным коридором, который вскоре вышел в великолепную сводчатую анфиладу, где выбеленные прямоугольники оконных проемов были единственными источниками света на фоне окружающего полумрака.

Эстер с любопытством оглядывалась. Неведомые зодчие, врезавшие когда-то это строение в камень, наделили свое детище не только грозным видом, но и неповторимой суровой красотой. Каменный пол был выложен крупными цветными плитами, секции анфилады разделяли высокие колонны с изящными капителями. Напротив каждого окна разместился барельеф, где осененные мягким, рассеянным светом оживали фигуры древности. Эстер, позабыв о волнении, во все глаза рассматривала застывшие картины: батальные сцены, светские приемы, диковинные сады и божественные явления. Изумительной красоты резьба поражала воображение, но совершенно не соотносилась с аскетичным лекарским бытом. Во всяком случае, таким, как его представляла себе Эстер.