30
Сегодня в доме невероятное событие: бабушка получила наследство! Не кто-нибудь, а именно старенькая наша бабушка, и на это наследство она купила и подарила нам… телевизор.
Со старым телевизором Матвей управился в неделю: аппарат навеки умолк. Тогда купили совсем маленький, автомобильный переносной телевизор – считалось, что его можно будет прятать от Матвея. Но как спрячешь? И вскоре мальчик отвернул все его ручки. Что делать? Такая душа у мальчика – он всем помогает. Помогая маме мыть посуду, он разбил десятка четыре чашек и блюдец… А как-то мне подарили авторучку с золотым пером, настоящий «Паркер», я так радовался! Но недолго. На одну минуту потерял я бдительность, вышел из комнаты, оставив ручку на бумагах, вхожу – Матвей опрометью бросается от стола, а мой «Паркер» звенит, воткнутый золотым своим пером в пол, как стрела, выпущенная из лука индейца.
А что делать с мальчиком? Ничего не сделаешь. Он не виноват. Ему интересно. Примись наказывать его, он будет плакать с утра до вечера. Конечно, суровыми мерами можно отучить его трогать вещи, но не погасим ли мы его любознательность, которую потом никак не разовьешь? Не превратится ли для него дом в музей с табличками «Руками не трогать!»? И что узнаешь о вещах, не потрогав их? Однако и мы люди, и нам жить надо.
Однажды я шел с ним в гости в чужой дом, и сердце мое ныло. В чужом доме и телевизор чужой… Всю дорогу я вел подготовительную беседу. Объяснять ему, что чужое нельзя трогать, – бесполезно. Он уверен, что если повернет ручку, то ничего не случится – взрослые-то вертят, и ничего. Ну и он немножечко повернет! Чуть-чуть! Отложив на время педагогические принципы, я решил припугнуть его. Милиционером пугать бесполезно – не потому, что это нехорошо и подрывает любовь к милиции, а потому, что у него есть знакомый милиционер Валера, и чуть что, он и сам может припугнуть милицией: «Я Валере скажу, он застрелит тебя! У него пистолет есть!» Но нечаянно было открыто, что почему-то Матвей побаивается слов «директор» и «дежурный». Наверно, в детском саду это опасные люди. И я плету несуразицу: дескать, в доме, куда мы идем, на верхнем этаже работает директор, и время от времени его дежурные ходят и проверяют телевизоры, и особенно смотрят, не прикасаются ли к ним маленькие мальчики…
– А если прикасаются, тогда что? – с интересом спросил Матвей.
– Тогда их ведут к директору.
Матвей задумался. На лице его появилось сомнение: стоит ли идти в гости и подвергаться такому риску? Но все-таки мы пошли. Перед дверью озабоченный предстоящим испытанием Матвей совершенно серьезно спросил:
– А смотреть на этот телевизор можно?
Честный мальчик!
Что, впрочем, не помешало ему вскоре очутиться у опасной задней стенки телевизора.
Общий крик:
– Матвей!
– Ну я только хотел посмотреть, куда идет этот проводок.
…И вот серьезнейшая педагогическая проблема: подаренный бабушкой в счет полученного ею наследства дорогой телевизор – что с ним сделает Матвей? Нельзя, чтобы такая радость превращалась в горе. И для мальчика тоже. Что ж, теперь только и будут что кричать на него: «Не трогай! Кому сказали? Нельзя!»?
А он будет обижаться и плакать. А нельзя, чтобы дети плакали.
И вот мама начала великую операцию. Она нашла фотографию Матвея и наклеила ее в угол заявления-обязательства. Долго, с заинтересованным участием мальчика, изготавливался этот документ – обязательство на имя директора универмага тов. Генералова: все взрослые в семье ручались за Матвея, что он не будет без спроса подходить к телевизору.
