– Это не важно, я ситуацию обрисовываю в принципе. Здесь может получиться хирург. Может, и инженер, конечно, это уж – как повезет.
– А из меня, значит… ну-ну… – обидчиво начал Стас, но Пылинкин положил ему руку на плечо:
– Не будем торопиться с выводами. В жизни бывает по-всякому. Я тебе привел это в качестве сравнения, чтобы ты лишний раз сориентировался… для себя. Руки и еще раз руки, запомни. Старайся узнавать ими на ощупь. Попроси кого-нибудь сложить в мешок незнакомые тебе вещи, пусть подыщут оригинальное что-то. А ты ощупывай их, называй вслух, потом доставай.
Почему-то вспомнилось детство. Там в мешках в основном была картошка, которую не требовалось узнавать на ощупь – овощ, он и есть овощ. Ее требовалось периодически чистить. Перед этим, разумеется, сполоснув под умывальником. И свеклу, и морковь…
Еще вспомнилась школа, из которой его выгнали в восьмом классе за соответствующее поведение. Вернее – школьные задворки, куда пацаны ходили выяснять, кто есть кто в этой жизни. Возвращались потом с синяками, недосчитываясь зубов и пуговиц.
Стас недосчитывался, возможно, чаще других, но нисколько не жалел об этом. За что, собственно, и поплатился отчислением. Удивительно, как удалось еще аттестат зрелости получить… Кажется – все вчера было.
Наверное, воспоминания отразились на лице, так как Пылинкин ободряюще подмигнул:
– Выше нос, коллега! Все впереди, то ли еще будет!
В расстроенных чувствах он вышел в коридор и увидел ее, танцующую, порхающую. Кажется, ее звали Людочка, она работала на втором посту торакального[2] отделения. Видимо, он вышел достаточно неслышно, так как девушка продолжала танцевать, находясь к нему спиной. По коридору струился голубой свет, Стас невольно залюбовался девичьим силуэтом, точеной фигуркой в халатике. Увиденное было настолько неожиданным здесь, в коридоре областной клинической больницы, посреди ночи, что какое-то время студент стоял раскрыв рот.
Может, она параллельно училась в балетной школе, для репетиций другого времени не было. Или просто настроение хорошее у девушки – такое, что захотелось потанцевать.
Это посреди ночи-то!
Неожиданно дверь ординаторской шумно отворилась, кто-то из хирургов направлялся в реанимацию посмотреть прооперированного накануне больного, и видение исчезло, юркнуло в процедурный кабинет. Никто ничего не заметил. Кроме Стаса.
Всю оставшуюся ночь он проворочался на жесткой кушетке, твердо решив утром подойти к Людочке и завязать знакомство. Однако не подошел, не завязал, поскольку проспал, едва успев на лекцию по Истории КПСС. Почему-то хирурги решили, что будить юного коллегу не стоит, здоровый сон важнее.
Корпуса мединститута разбросаны по Перми, как вещи в жутко захламленной комнате. Главный, теоретический, морфологический…
Расписание занятий составлено так, что времени доехать из одного корпуса в другой – впритык. Не говоря о том, чтобы где-то нормально перекусить. Как будто студенты не люди и еда им ни к чему.
И начинается: пирожки, бутерброды – сухомятка, короче. О роли хеликобактера в развитии гастритов и язвенной болезни в начале восьмидесятых ничего известно не было, и заболевания развивались просто от нарушения диеты. В среднем каждый второй студент, окончивший мединститут, имел характерный букет желудочно-кишечных проблем.
– Творог будешь? – поинтересовался Богдан.
– Пока не решил, – уклончиво ответил Стас.
