Всю ночь Марк не спал. Ворочался с боку на бок и только под утро провалился в дрему. Проснулся он ближе к полудню. В окне высоко светило солнце, уличные прохожие уже разбредались по своим домам после бесконечных визитов по магазинам, лавкам и кабачкам. Приближалось время визитов, обедов и сплетен. Вивиан дома не было. Она куда-то убежала по своим делам. Хотя какие могут быть у нее дела на третий день после приезда? Марк быстро вскочил с постели. Наспех умылся, оделся, сунул в карман галстук и, схватив шляпу, выскочил на улицу. Притормозив первый попавшийся экипаж, он не дожидаясь пока кучер остановится, запрыгнул в него и, крикнув адрес, шлепнулся на сиденье. Кучер оказался расторопным малым. Пока Марк повязывал галстук и приглаживал вихры на голове, в считанные минуты домчал до дома МакБрайенов. Марк сунул ему пару монет и полетел по дорожке к дому. У крыльца стоял экипаж, готовый к выезду. Марк взлетел по ступенькам, дернул шнур колокольчика и, нетерпеливо теребя поля шляпы, стал ждать когда старый дворецкий Берни доковыляет до двери. На его удивление дверь отворилась почти сразу после звонка.
– Привет, Берни, – бросил Марк. – Бетти дома?
Берни обходительно поклонился.
– Доброе утро, мистер Эверхардт.
– Доброе утро. Можно я пройду? – спросил Марк, пытаясь проскользнуть внутрь. Но Берни загородил собой вход.
– Не велено, – вздохнул дворецкий.
– Берни, это же я Марк! Разве ты меня не узнал? – удивленно произнес Марк, думая, что старый дворецкий со сна не узнал его.
– Я вас узнал, мистер Эверхардт. Но впустить вас не могу. Не велено.
– Как не велено? Кем? – недоумевал Марк.
– Мной, – на пороге дома появилась миссис МакБрайен в сопровождении мужа.
Берни почтительно распахнул пошире дверь, пропуская супругов выйти на улицу и почти моментально захлопнул ее перед носом Марка.
Миссис МакБрайен, не обращая на Марка никакого внимания, проследовала к экипажу, подталкивая мужа впереди себя.
Марк поплелся за ними следом.
– Позвольте мне узнать, на каком основании меня не пускают в дом?
Миссис МакБрайен уже готова была сесть в экипаж, но, немного задержавшись, обернулась и резко произнесла.
– Я прошу вас больше никогда не появляться в моем доме. Надеюсь, вы меня хорошо поняли, мистер Эверхардт? Никогда, – последнее слово миссис МакБрайен произнесла, выделяя каждый слог, каждую букву. Затем она вытолкнула мужа в экипаж, следом села сама и, крикнув кучеру «трогай», хлопнула дверцой.
Кучер лениво щелкнул кнутом и экипаж, тяжело скрипя, пополз по булыжной мостовой. Марк смутно понимал произошедшее. Он поднял глаза вверх. Там, на втором этаже окно Бетти. Обычно открытое настежь, сейчас оно было задернуто шторами и закрыто, как и закрыта была дверь дома, в котором его всегда ждали и любили.
Осознавая, что повторно стучаться в закрытую дверь нет смысла, Марк повернул назад в свою убогую квартирку под самой крышей. Подойдя к воротам, Марк еще раз обернулся и ему показалось, что из окна Бетти кто-то наблюдает за ним. Он присмотрелся, но окно по прежнему было плотно зашторено. Марк нахлобучил шляпу и, не оглядываясь, зашагал прочь от дома, который его не принял.
Прошло несколько дней. О Бетти ничего не было слышно. Попытки Марка что-нибудь выяснить у Берни или Люси были безрезультатны. Берни отвечал заученными фразами, Люси отшучивалась. Любая попытка подойти к дому тотчас пресекалась миссис МакБрайен, которая словно поджидала Марка. Однажды Марк, дождавшись, когда миссис МакБрайен уедет из дома, вновь попробовал добиться встречи с Бетти, но Берни, приоткрыв дверь, сухо ответил.
