Девицы поспешили за свободный стол, на котором уже расставлены были плошки с разной снедью: капустными листами, румяными яблочками, куриными яйцами и мукой. В кувшине обнаружилось молоко, а на блюдечке – масло.
– Пироги-и, – восхищенно прошептала Аленка. И тихонько объяснила ничего не понимающей Василисе. – Настасья Филипповна, супруга Добрыни Никитича, домоводству учит. Как убраться дочиста, пятна всяческие выстирать, богатыря своего сытно накормить. А уж какие пироги печет, закачаешься! Сама печка у нее рецепты выспрашивает. Неужто и нам свезло, научит?
– А чары как же? – не поняла Василиса.
– Когда в животе пусто, никакие чары не помогут, – отозвалась Аленка.
Василиса спорить не стала, у нее и на сытый живот никаких чар не имелось. Оттого и ждала она пуще остальных уроков именно чародейского. А пироги ей печь и прежде приходилось, когда с матушкой и батюшкой жила. Да и по хозяйству хлопотала. Оказалось, недостаточно.
Стоило Настасье Филипповне открыть рот, воцарилась в светелке такая тишина, что слышно было, как бьется в оконце одинокая муха. А уж как сказывать начала, тут чародейки засуетились, достали перья да пергаменты, заскрипели, чтоб ни единого словечка не потерялось. Оказалось, что и пироги печь – наука великая. Муку-то просеять надо, чтоб тесто пышное было, благословения на пироги испросить, чтоб поднялось хорошо, да выпекалось румяно. Много еще премудростей всяких Настасья Филипповна поведала, а потом в ладоши звонко хлопнула и говорит:
– Времени у вас до заката.
– Настасья Филипповна, – робко спросила Аленка, – а проверять-то кто будет?
И снова замерли чародейки в ожидании ответа, будто бы и в этом было какое таинство. Василиса с ними замерла, опасаясь, вдруг за неправильный пирог в лягушку превратят. А наставница лишь усмехнулась:
– Шут с вами, малахольные, – засмеялась она. – Приведу вам богатырей! Только чур не чаровать, мигом заквакаете!
Заверив Настасью Филипповну, что чаровать никто и не собирался, девицы бросились кухарничать. Отовсюду слышались досадные возгласы: то яйцо мимо кадушки кто уронит, то тесто к пальцам прилипнет, да так, что не оторвать. Кроме Аленки да Васены пироги здесь никому не удавались. А уж когда до начинки дошло, Василиса и вовсе смеха не сдержала: девицы так спешили, что яблоки нарезали прямо с огрызками да косточками.
– Знатные пироги выйдут, – хихикнула она. – А что за богатыри-то, что все переполошились? Те самые, о которых в летописях сказывают?
– Нет, что ты, – отмахнулась Аленка, старательно заплетая из теста косичку, чтобы украсить круглый яблочный пирог. – Ученики Добрынины. Красавцы, как на подбор. Плечи – во! Ручищи – во! За таких и замуж пойти не стыдно.
– Так уж и за всех не стыдно? – восхитилась Василиса. – Девицы-то не сноровистые, ладно хоть старательные.
– Девицы тут не сноровистые, оттого что царевны. Все за них прежде маменьки да нянюшки делали, вот и не научились. Для них тут все в новинку. Зато носа не задирают, в грамоте помогают, коли попросишь. Наставники тут строгие, Нестор ох как непонятливых не любит, дюже серчает.
– Тоже в лягушек превращает? – ужаснулась Васена.
– Хуже! – отозвалась Аленка. – Строчки писать заставляет, пока мозоль от пера не появится.
– С грамотой и царевнами понятно. С богатырями в общем-то тоже. Замуж я не хочу, мне учеба важней.
– Это ты еще их не видала просто, – фыркнула Аленка, ойкнула и бросилась ставить пирожки в печь.
