Крепко взявшись за руки, они шли по ночному городу.
– Фрида, когда мы перестанем прятаться?
– Потерпи, немного осталось.
– Сколько?
– Всё решится в России.
– Ты не должна быть вечной вдовой.
– О Тобас, молю тебя, не будем об этом.
Месяц, выглянув из-за туч, весело подмигнул влюблённым и, испугавшись своей фамильярности, тут же спрятался, прикрывшись шторкой тучи. Они вышли к ночному морю. В нос ударил запах прибитых к берегу водорослей.
– Искупаемся? – предложил Тобас. – Ведь это последние дни лета на родине, и мы никогда не вернёмся к этому морю. Я так хочу тебя любить прямо здесь, моя Фрида.
– Нет, нет, только не это, не сейчас лучше купаться.
– Я помогу тебе раздеться. Идём к лодке, там сухо, и ты не испачкаешь своё платье.
Рыбачья лодка призывно покачивалась на небольшой волне. Трясущимися руками Тобас вступил в неравную битву с ордой мелких пуговиц на корсете Фриды, стоящих на страже её целомудрия.
– О Боже, ну зачем ты придумал эти проклятые пуговицы? – вскричал Тобас.
Голова от мощного желания была пустой и звонкой, он еле держался на ногах. Кровь, отхлынув от всего тела, собралась в паху единым пульсирующим комком. Тобас был на грани обморока. Спазмы клещами сдавили горло, он задыхался, как рыба, выброшенная на берег, ждущая спасительной волны.
– Фрида, Фрида, – бессвязно срывалось с губ.
Женщина слабо сопротивляясь, стараясь держать оборону против этого большого неуклюжего парня с глазами ребёнка. Но, увидев его расширенные зрачки, она вдруг с чисто женской интуицией поняла; что Тобас в бешенстве желания или порвёт на ней платье, или умрёт у её ног.
– Подожди, успокойся, – дрогнувшим голосом проговорила Фрида.
Пробежав виртуозным пассажем по пуговицам корсета, она выбила на них тему снятия осады.
Тонкая фигурка в замедленной съёмке кинопроектора, на ходу распуская копну вьющихся волос, поплыла над землёй в поднимающемся от моря тумане. За ней, с нетерпением срывая на ходу одежду, путаясь в собственных руках и ногах и кособоко подпрыгивая, двигался мужчина. Женщина обернулась вполоборота, неуловимым движением перекинула со спины волосы, прикрыв ими обнажённую грудь. И, мягко улыбнувшись, раскрыла объятия для любви. Крепостные стены, тщательно возводимые в течение года, рухнули разбитым Карфагеном. Огромное цунами накрыло их с головой. Низовой бриз, поднявшись вверх, разогнал облака. Ошалевшие от увиденного, звёзды с жадным любопытством изучали анатомию интимных отношений между мужчиной и женщиной на планете Земля. Месяц улыбался во весь перевёрнуто-кривой рот, а море, точным метрономом педантично отсчитывая такты, раскачивало лодку любви. Они долго парили над землёй, поднимаясь вместе с волной к самому пику любви и низвергаясь в бездну нечеловеческой страсти. Она была его первой женщиной, и в её глазах загадочно отражался мерцающий Млечный Путь. Последняя конвульсия, последний предсмертный вдох, и в ночное небо двумя бестелесными белыми чайками взлетел Гимн Любви.
Уставшая лодка задремала на зеркальной поверхности под колыбельную песнь моря. Тобас и Фрида, две незнакомые и радикально противоположные вселенные, слились воедино всеми цепочками ДНК; молекулами, атомами, клетками, хромосомами и, взорвавшись во вселенной, образовали новую планету, которую в течение всей жизни им придётся изучать и осваивать через Боль, Труд, Прощение, Терпение, Ссоры и Примирения, через Ненависть и Любовь до прощального Смертного Вдоха. Он и Она. Мужчина и Женщина. Она пойдёт за ним на край света, а он за неё – на костёр.
