Переселенцы. История рода Вальтер - страница 10

– Называйтесь там как хотите, – рассуждал он, – а в России вам и одного имени хватит, чай, не баре.

И чиновник, старательно проговаривая по слогам имя Эдит Вальтер, занёс его в список. Так юная колонистка с лёгкой руки русского чиновника стала носителем единственного имени.

– Ты, – перевёл он взгляд на Эрнста и, для большей наглядности показав один палец, предупредил: – один и-мь-я.

Упрямо сжав губы, парень чётко произнёс:

– Эрнст Фридрих Михаэль Вальтер. – Предавать имя отца и деда даже за бесплатный надел земли в России он не собирался.

Чиновник глубоко вздохнул и, уступив настырному немцу, записал его имена полностью. От усердия высунув кончик розового языка, он старательно заносил в списки неудобоваримые слова с названием местности, откуда прибыли колонисты. Капли крупного пота скатывались со лба и струились по его рыхлым щекам. Закончив этот сизифов труд, он внятно прочитал записанные данные. Супруги дружно закивали головами, подтверждая правильность написанного. Поднявшись со стула, писарь, по-волчьи подвывая, зевнул щербатым ртом, с хрустом сладко потянулся и, сотрясаясь всем телом, словно пёс, вышедший из воды, подойдя к сейфу, выдал супругам суточные и, заставив расписаться их в финансовой книге, устало пробурчал:

– Завтра сюда, не опаздывать, за…

Не зная, как произнести слово «деньги», он показал его языком жеста, прибегнув к помощи пальцев, которое не требовало перевода.

В приподнятом настроении Эрнст и Эдит покинули Ратушу. В карманах мелодично позвякивали крейцеры. На сегодня они были сказочно богаты. У них была крыша над головой, бесплатный обед в приюте и горсть свободных крейцеров в кармане.

– Марципан? – коротко спросила Эдит.

– Нет, сейчас мы с тобой пойдём в порт.

Эдит, впервые в жизни увидев море, была потрясена его красотой. Откинув все условности правильного воспитания, она, сбросив башмачки, с детским визгом радости вслед за Жюстин бросилась в прибрежную волну, а потом долго сидела на берегу, наблюдая, как по зеркальному брюху моря заводными игрушками безостановочно носятся рыбачьи баркасы. Уставшее за день море, решив наконец-то избавиться от надоедливых нахлебников, с силой швырнуло волну в рыбацкие лодки. Испуганные судёнышки послушно заторопились к берегу. Ненасытные чайки в последних лучах уходящего солнца торопливо набивали свои резиновые желудки стёртыми в пыль ракушками, чтобы переварить съеденную за день падаль. Спрятавшись в синих сумерках уходящего дня, вытесняя запахи разогретого песка и свежей жареной рыбы, на опустевший берег из морских глубин выползал йодистый запах водорослей. На Любек опускалась ночь.

Невидимая рука осторожно поскребла по стеклу.

– Фрида, – прошелестел любимый до боли голос.

Сброшено одеяло. Женская фигурка с распущенными волосами на секунду застыла, потом метнулась к окну и, распахнув его, позвала шёпотом:

– Тобас, ты?

Из чернильной темноты появились две руки и, запутавшись в тёмных кудрях, ласково прикрыли готовый сорваться с губ крик:

– Тихо, тихо. Оденься и иди ко мне.

Фрида, замерев на долю секунды, рывком сгребла в охапку одежду и, перегнувшись через низкий подоконник, упала в объятья мужских рук. «Боже, как же долго эти руки не обнимали меня», – подумала она. «Господи, спасибо тебе за этот подарок, за эту женщину, которую я держу в своих объятиях», – пронеслось в его голове.

Община строго следила за нравственностью молодого поколения, поэтому Тобас и Фрида виделись очень редко, оберегая свою тайную любовь от любопытных глаз. Фрида в шестнадцать лет была сосватана и выдана замуж за бравого солдата Гюнтера Брауна. Через год бравый Гюнтер, оставив молодую жену, ушёл на одну из многочисленных войн, которые терзали Европу последние тридцать лет. Через два года пришло извещение, что солдат Гюнтер Браун сложил свою голову в неравном бою где-то в горах Австрии. Фрида, как все немецкие женщины, была немного консервативна и после гибели мужа осталась в его семье, наивно полагая, что до конца жизни обязана хранить верность погибшему мужу, с которым она так и не успела вкусить полную сладость женской радости.