Перевернутое сознание - страница 49

Мы купили по мороженому и направились к мосту посмотреть на уток, если они, конечно, там были. К этому времени приступы бешеного безмолвного смеха прошли, и я походил на нормального человека. Когда я смолотил мороженое, у Натали оно было почти целое. Она ела его медленно, наслаждалась. Я так не мог. Я был Молниеносным Уничтожителем Мороженого. Мы облокотились о черные перила моста и посмотрели вниз. В воде плавало всего три утки с зеленовато-серыми перьями. Они были красивы. На секунду мне тоже захотелось стать такой же уточкой, которая не спеша плавает, не волнуется особо ни о чем, – живет и радуется жизни. Я указал на Натали на утку, которая опускала голову в воду, затем трясла ею, так что разлетались брызги, и приступала чистить перья на крыльях и грудке. Я, улыбаясь, сказал Нэт, что это самая чистоплотная утка. А Натали, лизнув мороженое и мило щурясь, сказала, что эта утка к тому же еще и самая красивая. У нее на левом крыле были синеватые перья, которые и выделяли ее от остальных. Натали, положив мне руку на плечо, весело засмеялась, указывая на утку, которая окунула голову снова в воду. На этот раз из воды какие-нибудь считанные секунды торчали лишь лапки и пушистая попка с хвостиком. Это было обалденно здорово. Утки уморительно клеевые, если за ними наблюдать. Потом Натали предложила спуститься к берегу. Она хотела бросить уткам вафлю мороженого. На что я заметил, что рядом есть утка побольше, которая не откажется от вафли… с большим количеством мороженого на ней. «Эта утка уже свое съела, а эти, возможно, проголодались. Идем спустимся». – Натали направилась к лестнице, чтобы спуститься к берегу.

Я постоял какое-то время, положив руки на перила моста, и вглядываясь в темно-зеленую грязную воду. Я подумал: «А я сразу умру, если сигану с моста? Будет сильно больно? Или я ничего не почувствую?». Я смотрел на темную воду, сосредоточив взгляд на одной точке, и на один момент я ощутил холодный запах воды, который окутывает меня, запах сырой земли, как я погружаюсь в воду. Я еще в сознании и понимаю, что происходит, но ничего не могу поделать, у меня нет сил пошевелиться. Грязная вода заливается мне в рот, и водяная пучина накрывает меня. И никто не придет мне на помощь, все так и будут носиться по мосту, или на худой конец вызовут скорую, которая выловит мой труп из этой зеленой манящей пучины. Сердце у меня замерло, и заколотилось, наполняя внутренности морозом, я задрожал, словно это уже произошло, и мне остается совсем немного.

СТРАШНО ОСОЗНАВАТЬ, ЧТО ТЫ ОДИН И НИКОМУ НЕ НУЖЕН (ИЛИ НУЖЕН ДО ОПРЕДЕЛННОЙ ПОРЫ). КОГДА ЛИШЬ ЗАДУМЫВАЕШЬСЯ ОБ ЭТОМ – СТАНОВИТСЯ ЖУТКОВАТО.

Когда на меня находят такие мысли, я гоню их прочь. Стараюсь запрятать в самый пыльный угол моего сознания. Не всегда мне это удается, потому что у этих мыслей цепкие щупальца, которые обвиваются вокруг меня и не хотят отпустить, жаждут затащить меня в мрачную смердящую пещеру. Чтобы я остался там навечно. Вслед за этими мыслями приходят Фрэссеры, и тогда мне становится жутко-жутко страшно, в груди заседает скользкий ледяной комок. Мне хочется закричать, но этот комок словно мешает. Крик ужаса так и остается сидеть внутри меня. Мне кажется, что еще немного, и я чокнусь. У меня съедет крыша. Алкоголь в большом количестве отгоняет все, скорее даже не отгоняет, а притупляет, и я не чувствую больше льда в себе. Тогда стоя на мосту, я решил, что сегодня же вечером напьюсь, потому что знал, что