– Зови дед Никеша. Привык я, – писарь встал и пошел к боярышне, оглядел ее с ног до головы и хмыкнул в сивые усы. – Ты чегой-то чернавкой? Ужель тётка наказала?
– Вовсе нет, – Настя помотала головой. – Я, дедушка, сама пришла. Дел много, так дай, думаю, помогу.
– Ну помогай, коли пришла, а я уж тут посижу, – и снова уселся на лавку, привалился к стене. – Стылая нынче весна, аж выть хочется.
– Дед Ефим говорит, что скоро теплу быть, – Настя припомнила слова Алексея. – Деда, тебе шкуру подать? Сейчас я.
Бросилась к клети и ухватила теплое, а потом бегом в гридню:
– Вот, давай спину укрою, – накинула на старого шкуру и пошла за скребком. – Тебе бы взвару теплого.
Дед Никеша уж рот открыл ответить, но вошла девка, поставила на пол ведро с водой да и ушла с поклоном.
– Скрести станешь? Рук не жаль? – дед вроде как удивлялся.
– Другие же не берегут, делают, – Настя полила водой деревянный пол и принялась скрести от окна к дверям. – Деда, тебе не тоскливо тут со мной? Хочешь, в ложницу сведу? Поспишь, согреешься.
– Одному тоскливо, а с такой кудрявой отрадно. Ты, боярышня, схитрила. Чем тётке-то досадила, что в чернавки подалась?
– Почудилось тебе, дедушка, – Настя скребла на совесть, но и радовалась, что пол скоблен был до нее и работы не так, чтоб до седьмого пота: с непривычки немели и руки, и колени.
– Ладно, вижу, говорить об том не желаешь. А вот про свитки? Что скажешь? Бумаги-то видала?
Настя замерла, а потом поднялась и двинулась к деду:
– Бумаги видала, но такой, как тут, никогда. Это чья же?
– Фряги дали заместо мыта. Давно еще. Боярин Вадим сторговался, любит, когда все самое хорошее ему.
– Фряги были? – Настя и дышать забыла. – Деда Никеша, а расскажи какие они?
– Чернявые, голосистые. Парнишонок один песни пел да складно так. Ты умеешь ли?
– Пою, – Настя придвинулась к дедку. – Отец Илларион научил. Сказал, что иная речь лучше помнится, если песни петь.
– Спой, – теперь и писарь встрепенулся. – Страсть как люблю песни слушать.
– Петь? – Настасья замялась. – Деда, так мне работать....
– Одно другому не помеха! – хитрый дедок подмигнул. – С песней любое дело легше.
Настя думала недолго: запела на фряжском и принялась скрести. И ведь правый оказался дедок – с песней и не заметила, как почти все осилила.
От автора:
Прибить отрезанные уши к воротам торга - да, так поступали с ворами. Отрезали уши и прибивали к воротам или столбам торга, где произошла кража.
Бо ярое - слово "боярин" произошло от указания "Боярыймуж", (где бо - он, этот ярыймуж), коих старцы определяли на вечевом круге по заслугам перед обществом и личным качествам. Как правило это были боевые заслуги и качества управленца, властителя. Ольга имеет ввиду, что нужно искать в себе силы противостоять, властвовать.
Пергамен - материал для письма из недублёной сыромятной кожи животных (до изобретения бумаги). На Руси долго использовали пергамен, поскольку собственного производства бумаги не было.
7. Глава 7
– Вадим Лексеич, похоже, правый дед Ефим, вскоре тепло грянет, – Борис Сумятин подвел коня к боярину. – Лёд-то на реке ноздрястый, того и гляди лопнет. А если завтра солнцем окатит?
Вадиму и без слов десятника было понятно, что времени мало.
Реку перешли по льду, и двинулись уж лесной дорогой к заставе, а Норов все оборачивался, все хотел разуметь, что его гложет: то ли тепло скорое, то ли еще что-то – светленькое и кудрявое.
