Как же можно жить вечно?! Наверно, он имел в виду, что Марье придется служить ей до самой своей смерти – весь свой век. Это уже не так пугало. Она охотно и без особого труда перенимала от отца его знания и умения и готова была помогать ему во всем. Если, конечно, не придется выйти замуж, но пока об этом не хотелось даже думать.
Тем временем зима входила в свои права. Снег уже не таял, ложился покровом. В светелке, где жила Марья, по ночам было холодно, тепла от печи не хватало, но не спать же в горнице на полатях. Думать о том, что отец с Любавой по ночам занимаются… тем самым, не хотелось, а быть рядом – и того больше.
Как-то вечером Марья стояла у окна, закутавшись в тулуп, под которым спала, и глядела на метель – точнее, на белесую мглу: бычий пузырь и днем-то немногое позволял рассмотреть. И вдруг что-то произошло.
Под горлом сначала похолодело, словно проглотила кусок льда, а потом наоборот вспыхнуло огнем. Лицо кололо тонкими иглами, как на морозе. Обернувшись, она увидела в свете лучины марево, какое бывает в жару над землей: воздух плыл, растекаясь волнами. А за ними…
В испуге Марья закрылась руками, поглядывая между пальцами.
За текущими струями все более отчетливыми становились очертания высокой статной женщины с длинными черными косами.
- Здравствуй, Марья-Марена!
Это был не голос – слова звучали внутри нее, разбегаясь с кровью по жилам.
- Здравствуй… - прошептала Марья, чувствуя, как подгибаются колени.
- Ты ведь не поверила отцу, когда он сказал, что тебе придется служить мне до скончания веков?
По спине пробежал холод, словно распахнулось окно и метель запустила в светлицу свои снежные лапы.
- Значит, это правда… - она с трудом перевела дыханье. – И что я должна делать?
- То, чему тебя научил отец. Иногда я буду брать твое тело, если понадобится.
- Как? – испугалась Марья еще сильнее.
- Не бойся. Ты даже не почувствуешь. Если мне нужно будет явиться кому-то из смертных, я приду к нему в твоем облике. Своего у меня нет. То, что видишь ты и все мои служители, лишь морок. Но другие и его не могут увидеть.
- Почему я?
- Ты из рода тех, кто служит мне от века. К тому же обещана. Я забрала тебя из нави, теперь ты не сможешь войти туда, даже если захочешь. И старость над тобой не властна.
- Но… что скажут люди? – всхлипнула Марья. – Когда все будут стареть и умирать, а я – нет? Умрет мой отец, муж, дети, а я…
- На свете не одна твоя деревня, - оборвала ее Марена. – Найдешь, где поселиться, когда люди начнут дивиться твоей неуходящей молодости. Родители и так обычно умирают раньше потомков. Дети? У тебя не будет детей, Марья. Ты еще не поняла? Ты должна была умереть, поэтому в свитке жизни нет твоих детей. Мертвое не рождает живое. Ну а муж… Сейчас говорить об этом рано, время еще придет. Смотри и запоминай, - она подняла руку и скрестила три пальца, - если нужна будет помощь, зови меня. Ты бессмертна – но уязвима.
Воздух вновь пошел волнами, и видение исчезло. Зашипела и погасла лучина. Упав на лавку, Марья уткнулась лицом в тулуп и разрыдалась.
5. 4.
Сколько Княжич себя помнил, он всегда кого-то ненавидел. Не просто не любил, а до глубины души. Вряд ли тот, кто его не знал, мог предположить, что такой пригожий парень может быть таким черным изнутри.
С детства Княжич знал, что они с матерью живут у чужих людей из милости. И что помогают им – тоже из милости. Благодарность? Нет, это чувство ему было незнакомо. Как той мерзкой твари, которая кусает кормящую руку.
