Затем Изопфенофф по-мальчишески перескочил коммуникации, которые в окраинных районах были выведены наружу, и углубился в мусорные кварталы.
«По крайней мере, одно дело сегодня необходимо закончить!»
Джон не сейчас заметил, что за ним вот уже несколько дней подряд следит его сородственник Адубгарат Фаддей. Что взбрело в голову шаловатому мальчишке, он и не пытался предположить: слишком был занят последнее время. Теперь же суету бестолкового энергетика необходимо прекратить, чтобы пятый муж его жены не стал тем чертиком из табакерки, который в самый неподходящий момент спутает все планы. Впрочем, относительно сына пана-управителя у Изопфеноффа родились некоторые конструктивные мысли, и теперь Адубгарат плутал по неизвестным ему мусорным закоулкам, ведомый к своей судьбе.
…Фаддей, как ему представлялось, осторожно и бесшумно двигался среди аккуратных стен из прессованного мусора, блуждая в воспоминаниях. Когда его, только что вышедшего из школы первых сословий, отец выдал за Елену ПР, Адубгарат был не то чтобы поглощен счастьем, но даже и погребен под ним. Воспитываясь и находясь большую часть времени в учебном первосословнике, расположенном в квартале Владык, он мог наблюдать множество первых жен, гуляющих в центре района. Уже тогда младший Фаддей наблюдал за одной из блистательных молодых дам, прогуливающихся вдоль рукотворного озерка. Если бы кто-нибудь тогда сказал ему, что он будет поженен на этой красавице, мальчик бы обиделся на злую шутку.
В День восшествия Господа на троне своем, который праздновался в максимальной земной удаленности от Солнца, Елена всегда избиралась одной из жен-порфироносиц. Уже будучи членом семьи, Адубгарат с замиранием сердца выглядывал из толпы, наблюдая за тем, как его прекрасная владетельница вся в белом с золотым шитьем несла багряницу Всеблагого во Храм. Он, как все тот же влюбленный недотепа-ученик, рассматривал Елену, то считая часы до очередности, то ревниво вглядывался в скопившийся народ: на кого больше смотрят люди? Конечно, на нее!
Единственное, что омрачало радость семейной жизни, – это присутствие первого мужа, Джона, мать его, Изопфеноффа. В последнее время сын пана-управителя как-то особенно остро начал сознавать несовершенство этого мира. Он даже начал ходить на служения Всеблагому в Храме, к чему ранее относился с сарказмом, характерным для выходцев из знатных фамилий. Адубгарат стал задумываться о теперешнем положении мультисемьи Елены ПР и, не сразу, пришел к выводу, что кем-то из мужей овладел Неблагой. Не будучи в состоянии объяснить, почему он так решил, младший Фаддей увидел именно в старике-энергетике бесовское наваждение.
Молодой человек шагал, энергично размахивая руками, и представлял: вот он выследил Джона, принимающего участие в сатанинской мессе, вот его обрекут на срезание плоти, когда неожиданно запнулся, растянулся во всю длину перед грудой старых карбопластовых деталей и почему-то заметил как-то по-детски: «Ого! Стена между секторами. Я здесь никогда не бывал!»
Двадцать пятый эпизод. Память города
Когда Адам Ройцеховск еще грезил о Primourbem, он думал не столько о техническом исполнении космического города для человека-странника, сколько о соответствии мегастанции истинному предназначению, возможности существования без земной благодати. Для того чтобы Первоград смог жить в безжизненных условиях вне зависимости от происходящего в людском мире, президент «Адам Энерджи» задумал и воплотил в реальность главное – он наделил Primourbem самосознанием. Нет, речь не шла о гигантских вычислителях, замкнутых в единую городскую сеть, – это был естественный атрибут такого объекта. В рамках проекта «Тэта-соул», известного лишь незначительному кругу ответственных исполнителей, в космический город вдохнули жизнь.
