Тревога начала зудеть ещё накануне, когда Лёша, садясь вечером в кресло перед телевизором почувствовал в заднем кармане твёрдый прямоугольник визитки с телефоном незнакомого Яра. Он таскал её с собой уже больше недели и всё никак не решался отдать маме. Было что-то неправильное и в этом имени, и в том, что мама ни разу не спросила, не видел ли он визитки. Может, она ей больше не нужна, а он мучается.
По телевизору шёл сериал, бесконечно нудный, про жизнь полицейских. Никому не интересный, он служил прекрасным фоном для добровольного мучения под названием «тихий семейный вечер».
– Яр! – выкрикнул толстый полицейский с круглым как блин лицом. Лёша вздрогнул. Призвав на помощь весь имеющийся у него актёрский талант, он хихикнул:
– Яр! Смешное имя, правда? – вышло вымученно и неубедительно. – Я никого не знаю с таким чудным именем, а вы? – и бросил взгляд на родителей.
– Яр – это Ярослав, – сказал отец. – Вполне себе нормальное имя.
– Так ты никого не знаешь с таким именем? – продолжал допытываться Лёша.
– Никого. И, вообще, почему тебя это так интересует? Что за допрос?
– Просто так, – Лёша перевёл взгляд на маму. – А ты знаешь?
– Что? – вздрогнула та. – Нет, нет… конечно, не знаю.
Утром отец, отправляясь на работу, обронил два слова «квартальный отчёт», и остатки сна с Лёши будто ветром сдуло. Конец квартала в середине октября? Показалось спросонья. И что в конце-концов за подозрения? Паранойей попахивает. В последнее время Лёша увлёкся книжками про людей с психическими отклонениями, вот и навеяло, наверное.
Он пошёл на кухню попить воды, когда в коридоре на тумбочке завибрировал мамин телефон. Лёша хотел пройти мимо, но остановился и уставился в горевшее на экране имя «Яр». Медленно на цыпочках он пробрался обратно в комнату.
– Мам, у тебя телефон, – закричал он оттуда.
Лёша ненавидел узнавать чужие секреты. Они не приносили ничего кроме огорчения. Лет в восемь он вбежал домой с улицы и услышал, как мама говорит отцу, что у тёти Веры рак. Лёша убежал тогда в подъезд и долго плакал под лестницей. И все те дни, которые он мог счастливо провести с тётей, сохранившей бодрость почти до самого конца, оказались отравлены ненужным знанием.
Мама долго говорила по телефону, закрывшись в ванной. Оттуда слышался её мелодичный голос и заливистый смех. Слов Лёша разобрать не мог. Он сидел на кровати, закутавшись в одеяло, когда мама приоткрыла дверь и сообщила, что должна уйти.
– Нужно позаниматься с одним мальчиком, – сказала она.
Лёша вздрогнул. Мама работала логопедом в детском саду и иногда занималась на дому с детьми. Всегда по будням. Выходные предназначались для семьи, а семья – это святое.
– Ты не заболел? Неважно выглядишь.
– Всё нормально, – Лёша с трудом разлепил губы. – Просто ты такая красивая сегодня.
Мама улыбнулась:
– Правда?
– Правда.
В этом крылась ещё одна проблема. На работу и к ученикам мама одевалась очень скромно, считая, что ничто не должно отвлекать от занятий. Сегодня она нанесла яркий макияж, достала из шкафа красные туфли на высоком каблуке, замотала шею прозрачной косынкой.
– Ну что? Я побежала?
– Беги!
Лёшу затошнило. Едва мама прикрыла за собой дверь, он начал судорожно одеваться, а когда она вышла из квартиры, он, выждав пару минут, бросился следом, не понимая до конца, что делает.
Они шли по улицам просыпающегося города. Шли долго, незнакомыми дворами. Мама торопилась, Лёша пыхтел сзади. Через полчаса он выдохся, остановился перевести дух и замер.
