– Сделала вывод? – спросила тогда мама.
Ню кивнула. Вывод-то она сделала да не тот, что требовался. Она решила никогда не говорить матери о том, где бывает и что делает. От греха подальше. Мало ли что той взбредёт в голову.
У Тамары оказалось так хорошо и необычно. У неё были пластинки с музыкой, которую Ню никогда не слушала, кассеты с фильмами, которые Ню никогда не видела и большой кувшин с носиком, в котором так удобно варить какао на настоящем молоке. Ню обожала какао, но дома редко бывал этот напиток. Дорого. А если и появлялся, то растворимый и молока в него следовало добавлять чуть-чуть, тоже из экономии.
– Устроим пир! – возвестила Тамара, ставя на поднос хрустальную тарелку с кусками шарлотки, три большие чашки какао и кувшин, чтобы наливать себе сколько угодно напитка. Поднос опасно кренился, когда она несла его в комнату, но всё обошлось, и он занял почётное место на журнальном столике у кровати.
– Теперь нужно выбрать фильм, – Тамара присела у полок с видеокассетами. – Дождливая погода напоминает мне о финале «Завтрака у Тиффани». Барышни, вы не имеете ничего против «Завтрака у Тиффани»?
Ню не имела, потому что не знала, что это за фильм. Спросила только, можно ли его смотреть Шустрику.
– Ах, Аннетт, в то время снимали такое кино, которое можно смело показывать даже младенцам!
Тамара всё никак не могла отыскать нужную кассету.
– Проще в интернете найти! – сказала Ню. – Сейчас кассеты никто не смотрит.
– Как никто? А я? – улыбнулась Тамара и победно вскинула руку. – Нашла!
Ню плохо запомнила фильм. В её голове блуждали другие мысли и чувства. Происходившее с ней было слишком хорошо, чтобы оказаться правдой. Вкуснейшая шарлотка, горячее какао, тёплый плед. Слева, вся в крошках от пирога, дремала Шустрик, пуская слюни на руку сестры. Справа Тамара сидела словно королева, с идеально прямой спиной. Ню украдкой взглянула на её профиль. Раньше она думала, что старики страшные. Тамара не красивая, ей не подходит это слово. Она благородная. Ню смотрит и не может насмотреться. Какой станет она сама в старости? Точно не такой как Тамара. Мать говорит, что из неё вырастет вредная, вечно недовольная старуха с отвисшей грудью. У Тамары грудь совсем маленькая, а кожа почти прозрачная, и под ней видны переплетения тонких синих вен.
Ню придвигается ближе и чувствует запах пудры. Поэтому Тамара такая бледная? А рыжие волосы? Неужели настоящие? Тамара кладёт руку на её плечо и слегка прижимает к себе. У Ню начинает щипать в глазах. Почему её раньше никто не обнимал? Это же так важно, чтобы тебя иногда кто-то обнимал. Без слов, бесконечных претензий и увещеваний. Ню не помнила, когда в последний раз обнималась с матерью. Наверное, никогда.
Рука у Тамары холодная. Кровь у стариков постепенно остывает. Так говорил дедушка, которого Ню почти не помнит. Остались от него пара фраз и любимая материна присказка, упрёк отцу: «Весь в своего алкаша-папашу!» На руке у Тамары кольца, все с кроваво-красными камнями. Свет отражается от них и, преломляясь, сверкает словно крохотное пламя. Впервые в жизни Ню хочется, чтобы время остановилось.
