Молодой человек закивал. Она смотрела и не верила. Это было поистине прекрасно. Картина была написана в духе Боттичелли. Две юные девы, облаченные в легкие бело-золотистые туники, качались на качелях в лучах летнего солнца над морской пучиной. Искрящаяся вода переливалась мелкими лазурными мазками, создавая атмосферу жизни. Веревки качелей уходили и скрывались высоко в ясно-голубом небе. Небо было настолько прозрачным, что заполняло светом всё пространство комнаты.
– Как это возможно? За шесть месяцев?
Ты умел рисовать раньше?
– Только азы в гимназии. Это всё специальное лечение Профессора. Ты всё поймешь.
– Всё же это невероятно…
– Любимое выражение Профессора Рота: «В тени цвет меняется на свою про- тивоположность».
Пол мягко дотронулся до запястья Элис и развернул ее ладонь. Это было неожиданно для девушки, особенно легкий поцелуй в центр ладони. Бархатистый, слегка уловимый и протяжный.
– Пойдем. Пора, – сказал художник.
Они вышли из творческой комнаты.
– До завтра, Элис, – улыбнулся Пол.
– До завтра, – мягко ответила Элис и с интересом посмотрела в светлые глаза молодого художника.
Каждый направился в свою палату. Элис думала о загадках и тайнах этого места. Смешанные и путаные чувства погрузили ее в долгие размышления.
«Как странно могут уживаться страх и надежда, желание убежать и желание замереть», – подумала она.
В глубине мастерской на стуле сидел задумчивый Дэвид. Его пухлое тело врезалось в спинку деревянного стула,
создавая ощущение дискомфорта. Элис решила рано утром побыть одна в этой комнате, но увидела Дэвида и немного расстроилась.
– А, Элис, здравствуй, – дружелюбно поприветствовал парень.
– Доброе утро, – застенчиво улыбаясь, девушка подошла к нему.
– Не спится утром?
– Да, хотела осмотреться. Почему ты здесь так рано?
– А я и не уходил со вчерашнего вечера. Иногда мне позволено здесь быть. Я лучше работаю по ночам. Люблю ночное время суток.
– Ты чувствуешь себя в безопасности ночью? – спросила Элис.
– Наверное, да.
Вдруг Дэвид замолчал. Казалось, он спустился на дно своих воспоминаний. По ночам его отец часто напивался. Маленький Дэвид от страха прислушивался, пытаясь узнать среди шорохов и звуков голос живой мамы. Родители часто ссорились по ночам, а иногда отец бил мать. Мальчику было жизненно необходимо не спать ночью. Он боялся потерять контроль. Разрывающая любовь к родителям сделала его тревожным и замкнутым. Постепенно бессонная ночь стала внушать ему безопасность и ощущение власти над своей жизнью.
– Да, ты права, в безопасности, – удивляясь этому открытию, Дэвид ответил: – Ладно. Пока. Пойду спать. Этот чертеж моста меня совсем вымотал.
– Ночной сон – это отдых от наших страхов. Может, попробуешь… – провожая инженера, по-доброму сказала девушка.
Элис не очень-то понимала, как здесь всё устроено. Она подумала о Поле, его таланте и нежном отношении к ней. Она приложила к губам свою ладонь, которую поцеловал художник не так давно. Резкое сокращение мышц внизу живота теплом разлилось по телу, делая это воспоминание живым и чувственным.
«Что со мной? Я так любила Питера… Любила? Или люблю?»
Элис смущалась своих ощущений. Ее тело реагировало на Пола, не обращая внимания на мысли о другом мужчине. Чувства к Питеру были противоречивы: воспоминание, боль, страдание от предательства. Но привязанность к Питеру и надежда на их будущее поселились у нее в голове, как верные сторожи древнего замка.
