Мягкая попытка обуздать вылившееся на голову Али раздражение сильнее раззадорила меня. Конь обиженно взвился, опять ударил копытом и поднял столб пыли вместе с кучкой мелких камешков. Животное лучше остальных почувствовало магию, которая бушевала в крови и рвалась наружу.
— Мой господин, успокойтесь. Вам нельзя колдовать, — дрожащий голос слуги опустился до шепота. Он помотал головой и загородил меня от идущих людей. — Умоляю, возьмите себя в руки.
Кожа перчаток скрипнула в образовавшемся вакууме тишины между нами.
Сжав переносицу, я несколько раз моргнул и отогнал подальше желание раскидать людей вокруг. И куда делась хваленая выдержка Пола МакГиннеса? Дома со мной не случалось ничего подобного. Лишь здесь, в дрыгловой пустыне, наружу пролезал давно обузданный характер.
— Ты прав, надо успокоиться, — буркнул я и взял коня под уздцы. — Идем отсюда, все равно никакой полезной информации от разговора с торговцем мы не почерпнули.
— А лекарства? Вам нужны обезболивающие мази, — покачал головой Али и отошел к серой лошади, скользнув рукой по белым пятнам на ее шее. — Нельзя употреблять настойку каннабиса [4]. В прошлый раз вы чуть не ушли в пустыню среди ночи после очередного курительного сеанса!
Клянусь богами, иногда маленький слуга очень раздражал. Особенно когда проявлял заботу, сильно напоминая подобным поведением Терлака. Старший брат тоже любил поучать, ходил по пятам и беспрестанно ворчал в ухо, поскольку считал, что имеет законное основание. Он — лэрд, значит, всегда прав. А если неправ — смотри пункт первый.
— Али… — протянул я. Аромат специй и жаркого солнца наполнил легкие после глубокого вдоха.
Один, два, три, четыре, пять — счет очень помогал в борьбе с желанием дать ближнему по голове. Причем у каждого раздражителя свой предел. Вот у слуги — десять секунд, а у Терлака порой доходило до минуты.
— Давайте побудем в городе. Уедем с рынка, попьем где-нибудь чаю. О, заедем в Дом утех?
— Али! — рявкнул я, когда предел терпения все-таки настал.
Магия пробилась наружу, ветровой поток чуть не сорвал несколько шатров и сбил с ног прохожих. В два счета по обожжённым некогда пальцам под перчатками вернулась боль — пока слабая, но грозящая перерасти вечером в невыносимую пульсацию. Она распространялась по плечам и спине, где кожа стала сморщенной от рубцов.
— Простите, — потупил взгляд слуга, — не злитесь на меня, господин.
— Помолчи, и сразу станет хорошо, — буркнул я ему в ответ.
Я спешно отвернулся от перекошенного лица. У бедолаги губы подрагивали, однако он храбро держался до последнего. Подобной реакции я нисколько не удивился, наверняка помимо ветряной магии проявил себя и второй дар — некромантии. Крошечная червоточина, отравляющая жизнь и пугающая людей вокруг. Пусть она безобидна, страх перед теми, кто имел отношение к смерти, очень велик.
— Уедем отсюда. Остановимся где-нибудь подальше, а вечером заберем мази, — устало проговорил я.
Мне определенно нужен отдых, нервы совсем не к дрыглам стали.
— Конечно, господин.
— И называй меня хотя бы милорд. Я второй сын лэрда, а не султан.
— Но госпо…
Договорить у Али не получилось. Сегодня какая-то погода волшебная или мир сошел с ума. Не прошли мы и двух шагов с лошадьми, как дорогу перегородил невысокий, плотный амрроканец в длинном одеянии. Из-под низко наброшенного капюшона показался только нос, затем мужчина настойчиво поманил нас в сторону. Дважды.
