Петр II - страница 21

При этом надо сказать, что современники достаточно высоко оценивали способности юного императора, хотя сведения их на этот счет, к сожалению, весьма отрывочны и неполны.

Бесспорно, самые обстоятельные сведения о способностях Петра мог оставить его наставник А. И. Остерман, непосредственно участвовавший в процессе его обучения и воспитания и наблюдавший свойства его памяти, рассудительность, способность быстро или медленно усваивать преподаваемые ему дисциплины и т. д. Остерман не оставил обстоятельных и конкретных суждений о способностях воспитанника. Однако мы узнаем о них из статьи А. Брикнера, изучившего донесения австрийских дипломатов о русском дворе при Петре II. Австрийский посол Вратислав затеял разговор с Остерманом, выразив «крайнее свое сожаление, что никто не думает о том, чтобы приучить Петра к занятиям делами, и что постоянное отсутствие государя отзывается вредно на ходе дел. Остерман говорил Братиславу в марте 1729 года, что не должно терять надежды и что при необычайных способностях Петра можно ожидать больших успехов, лишь бы было прилежание».[33]

Не только Остерман, но и другие современники высоко отзывались о необыкновенных способностях Петра, но никто из них не удосужился поведать, в чем они выражались, в каких сферах его деятельности проявлялись. Больше всех восторгался одаренностью Петра II испанский посол герцог де Лириа. 21 февраля 1729 года он извещал свой двор: «Нужно опасаться, что его величество, одаренный большой проницательностью и довольно решительным характером, может принять какую-нибудь крутую меру, которая произведет изменения в здешнем правительстве».

В другом донесении де Лириа уже не толковал о «большой проницательности» Петра, но высказал опасения, что с возрастом могут проявиться отрицательные свойства его натуры: «Хотя и трудно сказать что-либо решительное о 14-летнем государе, но можно было догадаться, что он будет вспыльчив, решителен и, может быть, жесток, хотя с приближенными к нему он обходится ласково, однако же не забывает своего высокого сана и не вдаваясь в слишком короткие связи».

Третий отзыв де Лириа, сделанный уже после смерти Петра II, вступает в явное противоречие с первыми двумя, причем настолько, что появляются подозрения, принадлежит ли он перу испанского посла: «Добрые качества сего государя давали надежду на счастливое и славное царствование. В нем было много ума, сметливости, скромности. В нем не было никакой наклонности к каким-либо порокам, а пьянство, в то время всеобщее, совсем не было по его вкусу… Он хорошо говорит по-немецки, по латыни и по-французски и имел хорошее понятие о науке. Но сделавшись государем в 11 лет, оставил совсем науку, а окружающие его русские старались отвадить его от чтения, чтобы он не научился. Он не имел еще довольно твердости духа, чтобы действовать по собственному побуждению».[34]

В этом панегирике нет ни грани истины. Если бы он был составлен при жизни Петра и отправлен обычной почтой, то можно было бы предположить, что де Лириа, зная о перлюстрации писем, предпринял попытку хвалебными словами в адрес Петра завоевать симпатии как его самого, так и правительства. Но в том-то и дело, что А. Брикнер, из статьи которого заимствована эта цитата, заявляет, что отзыв испанского посла был написан после смерти Петра II.

То, что отзыв испанского посла является односторонним, не подлежит сомнению. Де Лириа лучше, чем прочим иностранным наблюдателям, были известны пороки императора: его склонность к разврату, разгулу, жестокости (о чем речь пойдет в следующих главах книги), его нежелание учиться. Да и вряд ли можно согласиться с мнением де Лириа, когда он писал, что император забросил обучение из-за того, что окружающие его русские хотели, чтобы он пребывал в темноте и невежестве, дабы легче было управлять им.