Совсем было уж загрустил Серёжа-Кенарь, но по третьему адресу из послужного списка Артура Арктура обнаружил ресторан-гигант, переделанный из советского общепита. В этом ресторане, «Удаче», несколько залов со столиками были совмещены в общем ансамбле, отделённые друг от друга только раскиданными в шахматном порядке массивными колоннами.
И подиум для эстрадников, шабашников-лабухов, был отдалённым, залит светом, мешающим в своей яркости распознавать детали, и – самое-то главное, с микрофоном! Завидя чёрную змею провода звукоусилительной техники, Кенарев не стал боле врать, а заступил на прослушивание, что называется, «не отходя от кассы». Его попросили сыграть «печальную» – он сверху продудел в микрофон «на сопках Маньчжурии». Потом его попросили «дать весёлую» – и он продудел «Камаринского». Притворятся саксофонистом оказалось даже проще, чем Кенарев думал: всех интересовал только звук, а он был у Серёги чистым, и, благодаря микрофону, сильным, до самого дальнего уголка совмещённых зал долетал. Что же касается тонкости ситуации, того, что саксофон чуть-чуть не достаёт до губ исполнителя – то про такой вид мошенничества никто и знать не знал, и думать не думал. Хозяева «Удачи», наверное, даже бы удивились, если бы им рассказали «способ развода и кидалова», применённый Серёжей в отчаянном жизненном положении.
А может быть, им бы было уже наплевать: парень играет? Играет. Звук саксофона? Саксофона. А чего ещё нужно? Кто сказал, что музыкант должен дудеть непременно в дудку? Вон у всяких виолончелисток и дудки-то никакой нет, а поди ж, самые высокооплачиваемые…
Ресторан «Удача» без лишних слов принял Серёгу «на испытательный срок» и объяснил график потребностей в лабухе-солисте.
– Место мы тебе предоставляем. А твоя оплата – это твои чаевые, так что старайся, чтобы гости тебе почаще мелодии заказывали!
Это было просто – потому что тоже перешло без изменений от покойного соседа Артура Арктура.
Даже сценическое имя коммерсанты решили не менять. Играет Артур Арктур – и пусть так останется, публика, которая завсегдатаи, привыкла. Будь, Серёжа, теперь ты Артуром Арктуром – что соответствовало планам Кенарева, мечтавшего затеряться и пропасть из прошлой жизни…
Можно ли потеряться человеку в нашу эпоху? Да запросто! Время пышных и блестящих пиршеств абстрактного безадресного гуманизма не то, чтобы отменило внимание к человеку, но как бы закрыло, заволокло его собой до непроглядности. Все, буквально все говорили про общественное благо и добро, и говорили витиевато, велеречиво, развесисто, но оставался осадок ощущения: все ораторы пытаются друг друга обмануть, навязать добродетель слушателям, чтобы оставить монополию на злодейства себе, любимым…
Впрочем, о настоящих злодействах, вспыхивающих неистовом рожзигом со страниц журнала «Огонёк», на какой странице не раскроешь – вегетарианское общество тоже имело очень смутное и перевёрнутое представление. Кто-то, когда-то, кого-то убивал, но не мы и не нас – так подсознательно засело в головах кенаревского выпуска, вместо «путёвки в жизнь» получившего «белый билет».
Эти ребята учили – и старательно учили – не только русскую и мировую историю, но ещё и литературу. Им – по пройденному материалу – был знаком брутальный накал взаимной ненависти властей и народов. Они зазубривали – и зазубривая, сомневались, что такое может быть – вулканическую энергетику «прежних войн и смут».
