Так закончилась первая сцена нашего путешествия.
Я опускаю завесу молчания над особым раздражением, что проявили мои домочадцы в связи с отложенным ужином, – странный греческий протокол гласил, что он не может быть подан, пока из женского туалета не освободят старшего стюарда. А это потребовало значительного времени, так как постоянные наскоки на дверь окончательно повредили замок, и пришлось ждать, пока с попойки на берегу не вернется боцман и не пропилит дверные петли. Устав ждать, мы сошли на берег, перекусили на скорую руку и в мрачном расположении духа разошлись по каютам.
На следующее утро мы спустились в кают-компанию позавтракать. Прошедшие годы милостиво стерли из нашей памяти, что собой представляет усредненная греческая кухня. Конечно, существуют места, где можно хорошо поесть, но они редки, как единорог, и требуют долгих поисков. В Греции есть почти все ингредиенты для приготовления вкусных блюд, однако жители обычно так заняты выяснением отношений друг с другом, что у них просто не остается времени на высокое кулинарное искусство.
Четверо молодых официантов, не будучи исключением, воевали друг с другом, как стая недовольных сорок из-за лакомого куска. Декор (в данном случае, пожалуй, слишком сильное слово) в стиле бара, называемого здесь не иначе как «ночной клуп». Всюду мореный дуб. Медные поверхности начищены чисто символически, скатерти на столах белыми не назовешь, и все в бледных пятнах, которые так и не удалось вывести в какой-нибудь далекой пирейской прачечной. Наша мать украдкой, но весьма решительно протерла свои столовые приборы носовым платком и призвала нас последовать ее примеру. Поскольку мы были единственными посетителями, официанты не спешили прекращать свои разборки, пока выведенный из себя Ларри не заорал «Se parakalo!»[12] так, что мать уронила на пол все приборы Марго. Какофония тотчас прекратилась, и официанты окружили наш стол с неподражаемой услужливостью. Мать рада была обнаружить, что один из них, особенно льстивый, провел какое-то время в Австралии и посему владел рудиментами английского языка.
– Значит так, – улыбнулась она своему протеже. – Принесите большой заварной чайник, не просто горячий, а только что закипевший. И пожалуйста, без этих чайных пакетиков, от которых меня бросает в дрожь.
– В эти минуты я вспоминаю Брахмапутру во время эпидемии, – заметил Ларри.
– Дорогой, пожалуйста, не за завтраком, – осадила его мать и снова обратилась к официанту: – Я буду тост с запеченными помидорами.
Мы замерли в предвосхищении. Несмотря на свой богатый опыт, наша мать сохранила наивную надежду, что однажды встретит грека, который поймет, чего она хочет. Как мы и ожидали, ее требования насчет заварного чайника официант пропустил мимо ушей. Чай растет в пакетиках, полагал он, и любое вмешательство в дела природы может привести к непоправимым последствиям. Но мать дополнительно осложнила его жизнь, назвав доселе незнакомое ему блюдо.
– С запеченными на хриле помидорами? – переспросил он, поежившись. – Это что?
– Запеченными на гриле помидорами, – эхом отозвалась мать. – Положенными на тост.
Официант зацепился за единственное разумное слово – тост.
– Мадам желает тост, – сказал он твердо, помогая матери не сбиться с курса. – Чай и тост.
– И помидоры. Запеченные на гриле помидоры, – произнесла она максимально отчетливо.
Над бровью у официанта явственно выступила капелька пота.
