– Вы свою кирасу, господин магистр, снимайте-ка, осмотреть мне вас надобно! – произнёс лекарь и приблизился к пациенту. – Я вам помогу её снять.
Лекарь стал развязывать кожаные ремешки и осторожно снял кирасу с магистра, который в это время без конца морщился от боли и постанывал. Лекарь особо не обращал внимания на страдания магистра, а всё больше разглядывал тщательно прорисованный фамильный герб рода фон Плеттенбергов. Ему показалось, что на него смотрел странный двухцветный кролик в рыцарской маске. Лекарь снова посмотрел на владельца герба, затем – на сам герб и ему тут же почему-то ужасно захотелось покреститься. Магистр заметил странные взгляды лекаря и раздражённо прокаркал:
– Ты чего это там всё смотришь да смотришь, словно враг какой-то! Если ты действительно лекарь, то на мои боевые раны смотри, а не куда попало и лечи меня поскорее, а то мочи никакой терпеть эту боль нету!
Лекарь быстро взглянул на посиневшие от ушиба тощие рёбра магистра и тут же отвернулся.
– Ну, что там? – нетерпеливо спросил магистр.
– Да ушиб у вас, господин магистр, так что медовую повязку наложите и через неделю всё пройдёт, – быстро ответил лекарь и нетерпеливо покосился на дверь.
– Ты что, спешишь куда? – грозно вопросил фон Плеттенберг.
– Вдруг там ранен кто серьёзно, а я здесь с вами, – жалобным голосом стал оправдываться лекарь.
– Ты что? Хочешь мне сказать, что раны магистра менее достойны внимания, чем рана какого-то там пехотинца?! – взревел магистр.
– Что вы, что вы, – упав перед господином на колени, залепетал лекарь. – Я только хотел сказать, что там тоже люди, и им тоже надобно помочь!
– А я – что по-твоему я не человек?! – возмущенно закричал фон Плеттенберг.
Его лицо от злости приобрело синюшный цвет, а кисти рук стали подрагивать. Увидев над своей головой гневное лицо магистра, лекарь стал от страха на коленях отползать в угол каюты.
– Выбрось этого лекаря рыбам, капитан, они более достойны пропитания и продолжения жизни, чем этот никчёмный лекаришка! – со злостью приказал магистр.
– Слушаюсь! – рявкнул капитан и, выглянув из каюты, крикнул двух пехотинцев.
В неё вошли два рослых, мускулистых пушкаря, привыкшие тягать тяжёлые ядра, поклонились магистру и, выпятив вперёд грудь в начищенной до блеска кирасах, вопросительно посмотрели на своего капитана.
– Возьмите этого недокормыша и выбросьте его за борт! – приказал он. – Всё равно от него на борту корабля проку никакого.
– Слушаемся! – в один голос ответили бомбардиры и подхватили под мышки ошалевшего от страха, визжащего и брыкающего лекаря.
Они безо всякой натуги несли его, словно какую пушинку, совершенно не обращая никакого внимания на крики обречённого. Неожиданно тучи разошлись, ветер стих и выглянуло солнце. В наступившей тишине, на фоне равномерного шума моря, да поскрипывания оснастки корабля, хорошо были слышны последние отчаянные крики лекаря. Затем раздался громкий всплеск воды и крики, обезумевшего от страха человека, резко оборвались.
– Вот так оно как-то и лучше будет, – удовлетворённо произнёс магистр и растянулся в гамаке, подвешенному к низкому потолку каюты.
Пару раз качнувшись в нём, магистр посмотрел на капитана. Теперь тот стоял и переминался с ноги на ногу, не зная, что ему дальше делать. В это время вошли бомбардиры и доложили об исполнении приказания.
– Ну, что там наш лекарь? Плавает ещё? – усмехнулся магистр.
