Мама сидела гордая собой и довольная. Вот оно счастье и радость и то, что потом будет вспоминать со словами:
– Как весело собирались, песни пели, какая была интересная жизнь!
Только где-то на заднем плане в прихожей стояли старые стоптанные мамины зимние сапоги, видавшие уже не одну зиму. Но сапоги-то дифирамбы не поют, что с них взять, молча стоят, набойки стоптаны, вида нет никакого, то ли дело гости напомадились, расфуфырились, пришли.
Также все чествовали бабушку, последняя осталась из старшего поколения. Гости ели и пили. Потом, когда уже не могли есть, пили чай с пирогами и конфетами, конфеты, кстати, тоже сложно было достать. Помню, мама выговаривала:
– Вот, мой сын любит только шоколадные конфеты, ему подавай, а Надя разные ест.
В этот момент я не чувствовала за себя гордость, что меня хвалят. Есть конфета – бери и радуйся, что тут скажешь.
Нарезка фруктов шла к чаю, лимон нарезанный тоже обязательно. Также сладкая выпечка: орешки с вареной сгущенкой, самодельные торты, сладкая колбаса, но это больше для детей. Еще был бонус: всем уходящим мама старалась дать что-то с собой: детям, близким, которые не смогли прийти и просто дать. Кому-то кусочек курочки, кому-то пирога, конфет и т. д. Это не бралось с тарелки, мол, что не доел, забирай, клалось новое.
И теперь мне так странно, что вдова с двумя детьми кормила столько народу, приходили родственники, друзья и знакомые. То есть они же понимали, сколько примерно стоит накрыть этот стол, сколько купить выпивку. Да и мы ходили в гости, но не все из них приглашали. Да и к чему мне еда в субботу в гостях, если есть еда дома?
Мама теперь часто с горестью вспоминает, что ей не хватало денег на новые зимние сапоги, и в целом у нее в те времена было мало обуви. Что такое ходить в изношенных зимних сапогах не первую зиму на Крайнем Севере, и я прекрасно понимаю, потому что и сама носила ботинки не один сезон. И часто весенней обуви не было, приходилось потеть весной в зимней, если вдруг весна выдалась теплой, от этого мех внутри ботинка снашивался еще сильнее и к следующей зиме был совсем жалок.
Может гости думали, что бабушка дает деньги на это веселье, но она не давала, да мама бы и не взяла. Взять сэкономить на этом и купить себе зимние сапоги, а гостям сказать:
– Нет денег!
Мама так не могла, надо было всех собрать, чтобы бабушка пообщалась, а ходить в старых сапогах и потом почему-то попрекать меня этим – это вполне разумно. То есть я, будучи тогда ребенком должна была сказать:
– Мама мне ничего не надо! Купи себе сапоги!
Хотя я и так до четырнадцати лет донашивала вещи старших сестер, да и за братом что-то, по мере возможностей. Отделение в диване для постельного белья было забито старыми сандалиями, босоножками, ботинками:
– Вот тебе, Надя, столько обуви.
Помню, мне нравились ботиночки, я тогда была в первом классе, они были в двух цветах: в белом и вроде темном каком-то, не помню. Я надела те, что были белыми, носы у них были, конечно, облуплены и серого грязного цвета, но в целом вполне, по моим представлениям. Мы пошли на прогулку с братом, ну как пошли, он согласился взять меня с собой. Он сумрачно посмотрел на мои ботинки.
– Что это такое? – строго спросил он.
Честно, я не помню, что ему ответила. Вроде мы пошли гулять с собакой на собачью площадку. Этим ощущением, что он стыдится меня пронизано все мое девство. Даже сейчас я стыжусь себя, что не достаточно не. Я работала начальником отдела налоговой службы, а он охранником и все-таки я не достаточно не. Он все детство стыдился меня перед своими друзьями, я всегда гордилась им, тяжело быть старшим братом.
