Они зашли в саамскую юрту, которая была полностью выстлана мехами и где Мартин иногда проводил мастер-классы по горловому пению. Как-то раз на такой мастер-класс пришел даже церковный хор, но их больше интересовала бесплатная водка, чем техника пения.
Кати рассказала ему, что узнала о матери от фрау Люпенау. Затем Мартин вручил ей шведскую лакричную конфету с большим количеством соли, завернутую в серебряную фольгу. Конфета якобы отлично поднимала настроение. По крайней мере, если ты швед.
– Ты можешь как-то это объяснить? – спросила Кати, посасывая конфету. – У меня просто в голове не укладывается.
– Твоя мама была сложным человеком. Может, так она хотела тебя защитить?
– Она никогда не говорила со мной об этом! Хотя я тогда умоляла ее отправить меня в гимназию. Всем моим подружкам дали разрешение, только мне – нет. Меня официально признали слишком глупой. Это выбило меня из колеи на несколько недель, даже месяцев, и она прекрасно это видела. – Кати сложила фольгу в небольшой конвертик. – Она никогда не говорила с тобой об этом?
– Нет, прости.
– А с кем она могла об этом поговорить? За исключением папы, конечно.
– Твоя мама никогда особо не делилась своими мотивами или переживаниями. Все держала в себе. Сама знаешь. Она бы хорошо вписалась в арктическую жизнь, там люди тоже мало разговаривают.
– Я не могу вот так просто поставить галочку и забыть об этом.
– Понимаю.
Внезапно в юрту вошел Лукас.
– А, вот вы где. Герр и фрау Константин, которые живут по адресу: Энгельбертштрассе, 73, на третьем этаже, хотели бы купить плюшевую игрушку, желательно горбатого кита, для своей восьмилетней внучки Мары. Но в музейном магазине в данный момент никого нет. – Он укоризненно приподнял брови. – Кроме того, должен сообщить, что Харальд только что съел Стокгольм. А Беттина снова заснула на Гренландии.
⁂
Мысль о предательстве матери легла с Кати в постель, как дурно пахнущий и возмутительно громко храпящий парень. Когда утром она пыталась смыть ночь с волос, с лица и особенно с головы, ей казалось, что она не сомкнула глаз.
Обычно суббота становилась для Кати главным событием недели. После сытного завтрака – важного начала длинного дня – она отправлялась в салон. Официально он назывался «Женская парикмахерская „Роза“», но все называли его просто «салон». Как будто для того, чтобы попасть туда, нужно было в платье с оборками и цокая туфлями на высоких каблуках пройти через зеркальный зал в западном крыле.
Салон, полностью выкрашенный в абрикосовый цвет, располагался между небольшим цветочным магазином «Кавалер розы», который не так давно начал предлагать самодельные плетеные корзины, и тату-студией «Чернильное сердце», которая всевозможными рисунками и фотографиями с покрасневшей кожей рекламировала на витрине свои услуги. После ее открытия мать Кати постоянно причитала, какой безвкусицей считает такое разрисовывание своего тела.
Салоном управляла мадам Катрин – с ударением на последний слог и буквой «е» на конце, которая на французском пишется, но не произносится. «Как говорят на Лазурном Берегу», – любила повторять она.
Если вам понравилась книга, поддержите автора, купив полную версию по ссылке ниже.
Продолжить чтение
