В каждой армии существовали заградотряды. В Сибири эту услугу выполняли медвежьи роты и тигры-снайперы. Москва также пользовалась поддержкой беспринципных медведей, посылая им в помощь редчайший антропоморфный вид, гибридных волкодавов (штучный вариант из собак, крайне экзотический и безбашенный вид). Страшнее волкодавов были только человекоподобные панды. В Стране Китай именно они зверствовали на полях сражений, отстреливая кабанов сотнями. И не было мстительнее зверя, чем вечно голодные монстры в чёрно-белых шубах. Казалось, что панды и мистическая лошадь из карманной конюшни князя Владимира – это одно целое исчадие ада.
Медведей спаивали ещё крохами. Алкоголизм вживался с молодых когтей, и мишки вырастали в настоящих гуляк. Но косолапые точно знали, почему каждый вечер столы ломятся от бутылей с мутной жидкостью, а в мошне звенит мелочь. Четырёхсот килограммовых секачей гибридный медведь драл, как лис цыплёнка, потому что всегда хотелось вкусно есть, сладко пить и получать приличное жалованье.
Бывали такие случаи, когда свиньи отказывались воевать, оттого что даже у глупости бывает прозрение. Командиры взводов, рот и полков – выходили на прямые переговоры с противником и договаривались о перемирии. Свиньи выныривали из окопов и, пересекая разделительные преграды из минных полей и колючей проволоки, шли брататься со вчерашним врагом. В таких случаях наступала роль медвежьих полков, тигров-убийц или волкодавов.
Снайпер делал всего несколько выстрелов и уходил в тень. В замешательстве свиньи разбегались в разные стороны, а видя приближение медвежьих патрулей, боевой дух солдат снова зашкаливал. И тогда опять начался бой. Свиньи атаковали противника так яростно, что потери увеличивались в десятки раз. Излишки не пропадали. Павших бойцов скармливали медведям, а самые лакомые куски доставались тиграм и волкодавам. Это была ещё одна причина, почему заградотряды всегда рвались на передовую и с удовольствием выполняли приказ.
…Московский князь любил шахматы, но терпеть не мог медведей, а нечёсаных волкодавов – попросту ненавидел. Но война есть война, приходилось терпеть все эти зверства. Было дело, Владимир хотел заменить волкодавов тиграми – по эстетическим причинам, из-за запаха, безусловно. Он предлагал сибирским гибридам огромное жалованье, бесплатное жильё и пенсионные льготы, но полосатые антропоморфы отказывались служить Московскому государю, обусловив отказ непригодным климатом. Всего несколько семей перебралось из Сибири в среднюю полосу, и те через месяц сбежали в неизвестном направлении.
Спрятав чёрно-белого коня в карман, Владимир третий вскрыл послание от сибирского резидента. Быстро скользнув по строкам, на минуту задумался. Затем взял со столика фотографию в рамке. Следующую минуту он рассматривал того, кто изображён на снимке. Человеком в рамке был сам Роберт Варакин.
– Гений. Он просто гений! – восторженно произнёс князь, снова склонившись над шахматной доской.
***
Витольда сопровождали три отборных вепря и два советника: Парамон Лизнёв и Федот Мокрицин.
– Какая крепкая дверь, – постучав костяшками пальцев по металлической обшивке лаборатории доктора Варакина, удивился Витольд.
– Это на века. Всё сделано для покоя нашего императора, – склонился в поклоне Парамон. – Проходите, Великий князь, Роберт Варакин отужинали и находятся в прекрасном расположении духа. Ни так ли, Федот?
