Дверь открылась, и его поманили наружу. Ссадаши встал и в сопровождении стражи покинул дворец. Направлялись они за стены территории дворца к полигонам, на которых обычно проводились тренировки. Там уже собралась небольшая толпа. В основном наги, но попадались и представители других рас из слуг. В специально вынесенном кресле расположился мрачный наагашейд, который взял на себя обязанности судьи. Ссадаши зябко поёжился, глядя на него. Видеть повелителя в таком паршивом настроении ему ещё не доводилось.
Ссадаши опасливо огляделся и с облегчением выдохнул. Отца с матерью не было. Похоже, Эош сдержал своё обещание не выпускать их. И правильно, не стоит им смотреть. Сам Эош с двумя учениками был здесь. Рядом с наагашейдом, по правую руку от него, выстроились четверо старейшин рода Фасаш. Ссадаши скривился, глядя на них. Его всегда дико раздражали эти поборники традиций. Как же повезло тем родам, у которых наследование идёт от отца к сыну: им нет нужды терпеть подобных снобов. Именно они были хранителями традиций рода, и только они могли отменить какие-то его внутренние законы. Отец несколько веков назад обращался к ним с просьбой отменить поединки между наследниками, но старейшины не пошли навстречу. Ну, ничего! Если Ссадаши выиграет, то обязательно вынудит их отменить такую форму наследования.
Ссадаши выполз на очерченную мелом квадратную площадку, где его уже ждал Даавлаш. И посмотрел на повелителя.
— Начинайте, — велел наагашейд и потерял к ним интерес.
Ссадаши напряжённо посмотрел на своего младшего брата. Хвост того нервно дёргался то ли от волнения, то ли от боевого азарта. По лицу не получалось прочитать, какие эмоции он испытывает. Ссадаши всегда было сложно понять своих родственников. Наверное, потому, что он никогда на самом деле не стремился их понять.
Даавлаш двинулся вперёд, и Ссадаши сосредоточился на бое. Вспомнились слова учителя Шекѐта. Перед глазами встал его образ: высокий, крепкий, широкоплечий наг с длинным жёлто-красным хвостом и совершенно лысой головой. Взгляд у него всегда был тяжёлый, словно в мысли проникающий. А лицо суровое. Он никогда не жалел Ссадаши и требовал от него такого уже усердия, как и от любого другого ученика.
«Какие у тебя сильные стороны?» — как-то спросил он.
Ссадаши, тогда ещё совсем мальчишка, ответил довольно наивно: «Я очень ядовитый».
«Идиот ты! — рявкнул учитель. — Забудь про яд. Твои зубы могут выбить ещё в самом начале боя. Твои основные преимущества — это быстрота, ловкость и внешний вид!»
«Внешний вид?» — поразился Ссадаши.
«Да. Глядя на тебя, противник не будет ожидать многого. В этом твоё преимущество. Используй его. И старайся никогда не показывать всё, на что ты способен. Ясно?»
Тогда ему было не очень ясно. Но после некоторых событий в недавнем прошлом он начал понимать.
«Если противник силён или ты не знаешь, на что он способен, то старайся закончить бой как можно скорее. Не играй с ним».
Эту фразу Ссадаши запомнил очень хорошо. Учитель не поленился как следует вбить её в его своевольную голову.
«Показушничают только те, кому показать нечего!»
Спорное утверждение, но оно тоже намертво врезалось в память Ссадаши и иногда даже удерживало от необдуманных поступков.
Брат успел проползти одну сажень, когда Ссадаши бросился вперёд. Его движение смазалось. Даже наблюдающие за боем наги выдохнули удивлённо. Слишком быстро! Даавлаш резко развернулся вправо, так как ему показалось, что Ссадаши там, но он уже был слева. Ссадаши быстро засунул палец в рот, провёл им по зубу, собирая выступивший яд, и ткнул брата в шею, в то место, где бился пульс. Даавлаш отскочил, развернулся и схватился за шею, напряжённо смотря на Ссадаши.
