Держались мы три дня, две ночи,
Две ночи долгия, как год,
В крови и, не смыкая очи.
Затем мы ринулись вперед…
Казаки подхватили песню басистыми голосами, разбудив вечернюю тишь. Песня разнеслась по речной долине. Она звучала все громче и громче. Даже земля притихла, слушая казачью песню. Платон с закрытыми глазами медленно раскачивался из стороны в сторону в такт песне и беззвучно шевелил губами. Среди молодых дружных голосов у Осипа был самый звонкий и душевный голос. При этом его глаза сияли так, как будто он ими исполнял песню.
Мы отступали; он за нами
Толпами тысячными шел,
И путь наш устилал телами,
И кровь струил на снежный дол.
Лихая казачья песня вознеслась в небо, пронеслась над землей и унеслась за вечернюю падь. Шумная и полная тревоги песня замерла в тихом вечернем воздухе, и стало совсем тихо. Песня разбередила казаков. Они крепко призадумались. Что судьба приготовила – никто не знает, потому что ни один человек не может знать, что ему написано на роду. Что будет в скором времени – казаки понять никак не могли. Так ничего и, не поняв, они дружно загомонили.
– Веселы привалы, где казаки запевали!
– Люблю наши казачьи песни. В них столько удали и простора, что они берут прямо за сердце. Их подолгу слушать хочется. – Платон поднялся на ноги и вдруг спросил: – А кто такие казаки? Кто знает? Откуда они взялись?
– По Карамзину – беглый люд, – с иронией сказал Осип.
– А если глубже копнуть?
Матвей повел плечом и с горячностью сказал:
– Беглые? Бежали на судоходную многолюдную реку? Под самый бок Турецкой империи? Тогда бежали бы в какие-нибудь дебри, где б их никто не сыскал. И сидели бы там ниже травы, тише воды. Так нет же, они беспокоить и бить турок начали. От испуга, что ли стали вдруг храбрыми и искусными воинами?
– Казаки не вели своей истории. Кто теперь скажет, откуда казаки пошли.
– Не морочьте себе голову! Казак от казака ведется. Казаки есть и всегда будут, потому что не формой славен казак, а духом.
– Русские мы – ничем не отличаемся.
– А ведь многие казаки пошли за красными, выступили против казаков.
– А казаки ли они? Это, наверное, те самые и есть беглые, которых мы напринимали в казачество на свою голову. А царские генералы повели против нас потомков беглых крестьян и каторжников. Но они не понимают, что и сами сидят на пороховой бочке. После нас возьмутся за них.
Платон подошел с ружьем близко к реке.
– Кто сможет так выстрелить?
Перелыгин выстрелил по поверхности реки, и пуля как плоский камень, пущенная из руки, поскакала по воде, оставляя за собой волнистый следок брызг, фонтанчиков, прежде чем на излете скрыться под водой. Осип покачал головой то ли от удивления, то ли восхищения.
Многие попробовали повторить этот прием, но ни у кого не получилось.
– Ну, ты даешь, Платон! – восхитились казаки.
Скоро небо затянули непроглядные тучи. Костер, догорая, выбросил в небо снопы искр. В самое небо потянулся тонкий дымок. Притих тополь, перестала плескаться рыба в реке. Налетевший порыв ветра перебрал тополиную листву, тихими песнями залились степные птицы. На берегу громко всхрапывали кони. Где-то за рекой закликали перелетные птицы.
Если вам понравилась книга, поддержите автора, купив полную версию по ссылке ниже.
Продолжить чтение
