* * *
Кто мне истину откроет,
Светом тьму посеребрит,
Не с того ли ветер воет,
Что душа моя болит.
Кто удержит равновесье?
Кто пошлёт благую весть?
Есть над нами поднебесье,
И земля под нами есть.
Отчего в ученье строгом
Ересь тлеет, как ожог:
То ли ходим все под Богом,
То ли все мы вместе – Бог.
Я стою пред образами,
Я держу в руках свечу,
И закрытыми глазами
Вижу дальше, чем хочу.
* * *
Вот и кончилось время прощаний,
Обустроен последний приют,
Мы уходим туда не с вещами,
Вещи дольше обычно живут.
Их удел средь завалов подённых
Дольше века из рук не сходить,
Чтоб ещё на земле нерожденных
И уже неживых породнить.
Чтобы утром в тягучем тумане
Слышал я сквозь столетний гранит,
Как у прадеда в чайном стакане
Колокольчиком ложка звенит.
* * *
Ни имён ни могил, будто прошлого нет,
Лишь по крови с землёю родство,
Но качнусь от того, что мне смотрят во след,
Оглянусь – за спиной никого.
Соберусь, распрямлюсь, как ходил на парад,
Только ветер и даль за спиной,
Но опять и опять чей-то чувствую взгляд,
Кто-то тихо ступает за мной.
Поколенья во мгле, не связать времена,
Дальше прадедов не заглянуть,
Но из вечности взглядом прикрыта спина
И начертан отеческий путь.
* * *
Нет, не всегда, лишь от случая к случаю
Вижу, сжимая виски,
В Царстве Небесном за тучей тягучею
Бабушка вяжет носки.
Нет, не всегда, только изредка-изредка
Вижу: со звёздных крылец
Смотрит в печали, как будто сквозь изгородь,
Как виноватый, отец.
Там, в небесах, перед взорами Божьими,
В вечной тоске по своим,
Молят они, чтоб родные, пригожие
Не поспешали бы к ним.
* * *
Спасенный небесною твердью,
Земною – затянутый в жгут,
Живу между жизнью и смертью,
Так многие нынче живут.
И в храмах по дням поминальным
Ловлю себя, как в ворожбе,
В старанье движеньем случайным
Поставить свечу по себе.
* * *
Не грехи это – слабости наши,
Не сумеешь простить – пожалей,
Все вкусили берёзовой каши,
Да не всем отпустили елей.
Бог простит, лишь бы люди простили,
Отстоимся в нужде и беде.
Дождь не даст задохнуться от пыли
И научит гулять по воде.
Пражская весна
В этом городе пиво дешевле, чем чай,
И зимою зимы не бывает,
И орган поднебесный земную печаль
По сердцам, как вино, разливает.
В этот город весенний из лютой пурги
Я как будто бы с неба свалился,
Но по каменным плитам сверяя шаги,
Не жалею, что здесь не родился.
А люблю и жалею родимый свой край,
Где чуть дождь, сразу грязь по колено,
Где в суровой надежде на будущий рай
В молотилку летят поколенья,
Где тоска по утрам, хочешь плач, хочешь вой,
Но на всех – неделимая доля,
Я из пражской весны возвращаюсь домой,
Как бегут от свободы на волю.
* * *
Снег калёный, как будто казённый,
Как не крутишься, ветер в лицо,
В этом поле и хлебные зёрна
Прорастают лишь сорным словцом.
Потому здесь и вольному воля,
Что удел ни один не обжит,
И дорога до этого поля
Через это же поле лежит.
Меньше яблока редкое солнце,
Облаков надвигается спуд,
Но, как на смерть, стоят оборонцы
И границу свою стерегут.
* * *
«Тихая моя родина…»
Николай Рубцов
Думали мы, что лучшие,
Чаяли – соль земли!
Что же ты нас в наручники.
И под команду: Пли!
Лбами об стену: вот он, я!
Даром прими мой труд!
Ты ж провожаешь водкою
Нас раньше срока в грунт.
Реки текут кисельные,
Сахарны берега!
Что же ты нас посеяла,
Да не уберегла!
Скатерка самородная,
Чаша от слёз полна!
Тихая моя родина,
Как ты во всём права!
Я по гвоздю, по досточке,
Строю и строю дом.
Имя моё и отчество
Вычитай под крестом.
* * *
Вот она, последняя дорога
