Плененная поневоле - страница 10

И я уже тогда решил, что никому не позволю дотронуться до нее. Это мой свет, которого мне так не хватало долгое время. Не смогу убить, не сейчас, позже, когда сломаю ее внутреннюю красоту.

Ставлю на место Валида, хватаю девчонку и веду в свой номер. Дикая злость и ненависть за то, что она во мне пробуждает что-то запретное.

Хватаю ее за горло, убить и все, и нет проблемы. Но когда глаза закрывает, отпускаю резко. Нет, не могу, мне мало ее. Целовать начинаю, жадно, дико, страстно. Хочу ее еще раз, я так никого другого не хотел. Глаза, губы, волосы, тело, все прекрасно. Все нравится. Возможно, это все алкоголь. Другого объяснения нету.

Она в сознание приходит, начинает отвечать на поцелуй, робко так, неумело. Блядь. Почему? Почему не отталкивает, почему не боится? Отпускаю ее, бью с размаху по стене у ее головы.

– Я что тебе сказал! Сидеть в ванной и не высовываться, пока я не разрешу! – кричу на нее. – Зачем ты это сделала, глупая? – говорю ей на ухо, уже шепотом. Сам под кофту ей залезаю, трогаю. Запах ее вдыхаю. Пьянит лучше алкоголя. С ума сводит. Понимаю, что маленькая, что под запретом, но не могу остановиться.

– Я хотела с папой поговорить. Я думала, вы врете. – дрожать начинает. В глаза ее смотрю, голубые, чистые, наивные. Красные все от слез, но даже так, прекрасна до невозможности.

– Убедилась, что не вру? Легче стало? – мотает головой.

– Делайте уже, что хотели, не мучайте, прошу. Либо отпустите. – размечталась. Не то и не другое.

– Документы твои где?

– Дома.

– Поехали!

– Правда? Домой? И я увижу сестру? – снова улыбаться начинает. А меня это и бесит, и нравится одновременно.

– Попрощаешься. – беру свою куртку, и мы выходим.

Странно идет так, больно наверно. Скорее всего порвал. Морщится, но улыбается. А у самого в память проникло, как имел ее, как кайфовал. Какая маленькая она, везде. От этих воспоминаний, снова колом стоит.

Берет свои вещи в раздевалке и выходим на улицу, в машину ее сажаю, сам за руль сажусь.

– Вам нельзя же за руль? Лишить могут, у нас около дома часто стоят гаишники. – это она сейчас обо мне заботится?

– О себе бы лучше заботилась. Пошла в самое пекло, а если бы я не нашел? М?

– Спасибо, что спасли. – чудная. Благодарит своего насильника, вместо того чтобы бояться и ненавидеть. – Но Вы ведь меня так и так отдадите и убьете. Зачем тогда спасли?

– Я сначала сам тебя до смерти выебу, потом другие. То, что сегодня было, тебе сказкой покажется. – ну наконец-то, испугалась, маленькая. Щечки покраснели.

Едем до ее дома молча. Лишь изредка подсматриваю за ней, как в окно смотрит, иногда улыбку ее ловлю. Да что у нее в голове? Неужели она на столько глупая, раз не понимает в чьих руках оказалась. Я разве не ясно дал понять, что ее ожидает?

Выходим из машины, иду к подъезду, а она сзади замешкалась. Оборачиваюсь.

– Слышите? Снег хрустит. – топчется на месте и сияет вся от счастья. Идиотка! Разодрать готов! Подлетаю к ней, с яростью хватаю ее за предплечье, сжимаю. Морщится от боли.

– Ты это специально делаешь? Прекращай строить из себя наивного ребенка. Раздражаешь.

– Больно. Раз есть такая возможность, почему мне нельзя насладиться тем, что люблю? Это же мой последний вечер, как я поняла? Прошу, не говорите только ничего сестре.

– Ты просто заберёшь паспорт, попрощаешься и выходим, поняла? – кивает, и я толкаю ее в подъезд, поднимаемся на нужный этаж. Все это время, наблюдаю, как она шагает. На руки бы подхватить… но не стал. Слишком много чести.