– Боже!.. – Элла закрыла лицо руками и уронила голову. – Простите, Инна Анатольевна, я не подумала. Я никак не приду в себя!
– Ну, что ты? За что извиняться? Ты переживаешь, я тоже переживаю. Это понятно.
– Да. Я просто не соображу, что мне делать. Что делать, чтобы помочь ему!..
– Иди к нему. Больше ты ничего не сделаешь. И можешь помочь только своим присутствием. Иди же, – подбодрила её мать Андрея и легонько подтолкнула к двери.
Элла переступила с ноги на ногу. Она хотела его видеть, просто страсть как хотела и одновременно боялась: что, если пострадало его лицо? Сказали ведь: травма головы. И не в том дело, что её это оттолкнет. Просто она так любит его лицо! Увидеть, что с ним что-то не то, будет просто невыносимо больно! Больно за него: такого с ним не должно быть! Не должно! Она замешкалась, собираясь с духом, но его мать ждала и могла понять эту заминку неправильно, и Элла, глубоко вздохнув, потянула на себя белую больничную дверь, зажмурилась и шагнула внутрь через порог.
Дверь хлопнула за ней и закрылась. Элла открыла глаза. Андрей лежал на кровати, с перевязанным плечом, с бинтами на руке… Но с лицом всё было хорошо, только синяки и ссадина возле виска. Но что эта ссадина?! Он такой же красивый, её бедный мальчик!.. Только очень бледный и совсем измождённый.
– Андрей! – Она бросилась к нему и, подбежав, опустилась перед кроватью. – Как ты? Как же ты так?!
Он улыбнулся и обнял её одной рукой.
– Нормально. Как видишь, целый – почти.
Голос звучал слабо, но с долей шутливого оптимизма. Даже если оптимизм был наигранным, всё равно это хороший знак – если человек находит в себе силы шутить.
– У тебя синяки под глазами. И губы распухли.
– Дружеский поцелуй подушки безопасности.
– Точно, дружеский. О Господи! – Элла вдруг заплакала. – Меня не пускали к тебе. Я давно приехала. И вчера была здесь. Но они сказали, что к тебе нельзя! Я так переживала!.. Просто извелась! Ты веришь?
– Конечно, верю. Что ты, Эля? – ласково спросил Андрей. – Я же в порядке. Ну, плечо – да, и рука. Ещё какая-то ерунда… Но это пройдёт! Скоро пройдёт.
– Тебе больно? – всхлипнула она.
– Не очень. Можно терпеть.
– И ты точно в порядке?
– Точно.
Она поверила ему. Лучше поверить, чем думать, что он страдает.
– Но как это произошло?
– Я сам не знаю. – Он чуть дёрнул здоровым плечом. – Откуда взялась эта машина? Я только увидел, что она уже возле меня, и понял, что мне некуда деться.
– Сказали, он вроде бы выскочил сбоку. И влетел в тебя. Говорят, не пьяный – вроде как кого-то объезжал – я точно не знаю…
– Да, похоже. Он вылетел на встречную. Очень быстро – в один миг! Поэтому я ничего и не понял.
Он говорил и чуть трепал её волосы, она прижималась к нему щекой.
– Папа в милиции, разбирается с этим. Разберётся, конечно… Это же папа. Было страшно?
– Страшно. Я помнил только, что нельзя закрывать глаза, иначе не увидишь, где спасение. А они как будто закрывались сами. Но давай не об этом: не хочу больше вспоминать.
– Да… Не будем. Я просто так испугалась, когда сказали про аварию! Так жутко испугалась! Что вдруг случилось что-нибудь ужасное… Что вдруг с тобой что-то случилось, а я сердилась на тебя ещё недавно! И оттолкнула тебя тогда, и не сказала, что ты мне нужен! Вдруг бы я не успела это сказать?! Но всё обошлось. Ты прости меня за тот раз, ладно?.. Я не думала так, совсем не думала! Всё хорошо, милый! Сейчас!.. Сейчас… – прошептала она, подхватываясь, и тяжело дыша, принялась спешно расстёгивать платье. – Эту чёртову дверь можно замкнуть изнутри?!
