– Конечно, Элла! – подтвердила докторша. – Все условия, препараты и остальное мы гарантируем.
Элла, в синем с белыми и красными цветами свободном платье, синих лакированных туфлях на «шпильке», с волосами, аккуратно собранными в высокий хвост, и губами, накрашенными ярко-красной помадой, смотрелась для больничного коридора слишком неподходяще, даже чужеродно. Единственное, что соответствовало обычной обстановке, была её бледность и испуганное волнение в тёмно-серых по-детски круглых глазах. Этот испуг и волнение как раз и делали и врача, и старшую медсестру по-доброму снисходительными к её требованиям.
– Ну, хорошо… – сказала она, как бы смирившись, и спросила: – С ним точно ничего опасного? Правда?
Врач подтвердила:
– Правда. Для жизни опасности нет, мы провели обследование.
– Но что-то есть серьёзное?
– Всякая травма сама по себе серьёзна, ни к чему не позволительно относиться легкомысленно. У него множественные ушибы, в том числе грудной клетки, лёгкое сотрясение мозга – был удар головой о переборку окна, кажется… Травма плеча… Но это не так страшно! – быстро пояснила она, увидев, как расширяются глаза Эллы. – Это не те травмы, которые несут опасные последствия. Андрей скоро поправится! – улыбнувшись, заверила ее маленькая докторша.
– Он в сознании?
– Да. Он уже давно пришёл в себя.
– Но вы не пускали меня к нему! Почему?
– Мы должны были его обследовать, а ему был нужен покой, – мягко пояснила медсестра.
– Сейчас можно, – добавила доктор. – Можете зайти. Только не очень надолго. И, пожалуйста, не волнуйте вашего мужа: он ещё на обезболивающем.
– Да. Конечно… Вы только делайте всё, что нужно. И если что понадобится – говорите! Сразу!
– Безусловно – если что-то понадобится. Но всё должно быть хорошо, верьте в лучшее. Мы вас пока оставим, у нас и другие пациенты.
Элла ждала в коридоре: у Андрея была мать. Палату ему, как и обещал главврач, выделили отдельную – хотя бы в этом уже не подвели. И с нормальными условиями – санузел, телевизор… У них тут оборудовано таких несколько, их не называют «VIP», но на самом деле держат на особый случай. Хорошо, хоть так!.. Отец прав, наверное: врачи постараются всё сделать на уровне. Своя больница, заинтересована выложиться как надо… Она думала это, гоня от себя другие мысли: как на самом деле Андрей? Когда вчера вечером ей позвонили, сообщив об аварии, она сама едва не лишилась чувств, и только потом услышала: он жив, ему оказывают медицинскую помощь. И всё равно: было так страшно и тревожно, всю ночь она не сомкнула глаз… Как такое могло случиться?! Он же прекрасно водит машину! Очень легко, без всякого напряжения. Гоняет на городском автодроме!.. Как же так? – снова отвлекла она себя. Отец говорил с гаишниками, пообещал, что всё выяснит. И уладит, если понадобится, с милицией… Но Андрей вроде не виноват… Вроде нарушил тот, встречный, который врезался в него… А он был на своей полосе. Если так, то не виноват. И отец всё уладит, чтобы Андрея не терзали следствием…
Из палаты вышла его мать. Элла подхватилась и метнулась к свекрови:
– Как Андрей? Правда всё не очень страшно?
– С ним всё нормально, Эллочка, – ответила та и ещё раз повторила: – Правда, всё нормально. Ничего очень страшного нет.
– Ему точно ничего такого, особенного, не нужно? Лекарства? Аппаратура? Я только что говорила с врачом…
Инна Ярошенко улыбнулась.
– Отец Андрея сам медик. Он заезжал сюда, встречался с докторами: ни с лечением, ни с лекарствами проблем нет. А если вдруг в чём-то и возникнет потребность, он всем обеспечит.
