Плутающие души - страница 4

"Внимательно слушай сюда, симидимы!" – на прибывших таращился двойник с ошейником, в чистенькой робе, с "" слева, но справа вроде герба.

Из-за его спины вышел "", симидим с кванипером, как папка у начальника: "Эти капаметы таскаем туда, те сюда, а задние к выходу, – вторя свободной рукой направления. – Давай пошевеливайся".

Дима нехотя – за первый ящик и в развалку, с шестью подобными, принялся перетаскивать. Тело не своё и не послушное. Под молчаливый топот залезло в голову "Тяжело в ученье, легко в бою", муравей вспомнился, тащащий травинку больше тела.

Мысленная круговерть прервалась: "Стоп! Время мандуци!"

Обдавая пылью округу, заехал фургон, из набора утренней эвакуации. Изнутри открылась задняя дверь, – передвижная закусочная и симидим "

" вприсест у наклонной бочки, литров до двухсот, на металлических санях, и мини подиума пищевой посуды, бесцеремонно-желательно: "Чего стали? Налетай, – приговаривая: – В здоровом животе фоноса не водится".

Работяги по одному подходили, беря квадратный, серо-зелёный ломоть с ладонь – домепан и пукупру – полуквадратный котелок, подставляя под шланг, истекающий кашеобразным желе светло-коричневого цвета и отходили, рассаживаясь.

Дима последовал примеру: с лёгким тремором конечностей, поднёс ко рту, приняв запах содержимого, источавшее отдалённо букет сельдерея, корицы и кислоты. А домепан – местный хлеб походил на прорезиненный, безвкусный сухарь. Кое-как проглотив сей обед, напросился вывод, что мандуци – это русско-китайское слово.

"Пойдём заткнёмся ардипкой", – лениво симидим один другому, и грязную посуду – в кузов.

В углу от входа на капамете бак и три стакана из металла. Поочерёдно сдули пыль, подставили к отверстию у основания, нажали кнопку-клапан и заструилась прозрачная голубоватая жидкость, – не отрываясь выпили.

За процедурой терпеливо Дима наблюдал и следом повторил, – на вкус кислинка, горчинка?.. мизер – непонятно, но полегчало.

Уехала закусочная. Вальяжно посидели, прилегли, прикрыв глаза, – предмет на выбор.

С очередного понукания угрюмыми вернулись к монотонному процессу с ящиками. Уже в изрядной устали, беря верхний, Дима оступился, спровоцировав падение. Из отвалившейся крышки со звоном разлетались шестерёнки, втулки, прочие детали. Присутствующие поневоле уставились на добро.

К месту падения надвигался утренний крупняга "

": "Ты что же, сраный симик, портишь имущество Сачерсум, – и мощный кулак прилетел в Димин лоб. Почти киношное падение, отключка продолжились приподнятием тела за грудь. – Я из тебя душонку вытряхну и запихну обратно, покруче Тирадива, – и подбежавшему на шум "", немного заспанному: – А ты, Гад, чего щёлкаешь? Следи за говном, либо сам…"

"Поскорей шевелись и аккуратней, либо сам капаметом станешь! – переключился Гад на виновника свары и заискивающе: – Сейчас, Эрит, исправим".

В полусознании Дима укладывал раскиданные железяки, думая, свалить с каторжной планеты.

На слышимую мысль последовал ответ, подслащённый грубым хохотом воспитателя: "С карусели не сбежать…"

Колонны трудяг плелись обратно в "

" к закату дня, безжизненный пейзаж одушевляя.

Дима проигнорировал вечерний приём пищи, замучено поправил отстегнувшуюся мотефу – простыня-покрывало кульмама – полимерный тюфяк со ступенькой встроенного подголовника, и распластался. Парой встряхов скинул со стуком новые арыпалы – серо-чёрные ботинки, как у всех, оголив напоказ болезненные потёртости окончаний ног. Участки повреждённой кожи зеленелись желтизной, с налётом тёмным из-за материала обуви, на глаз прочного, но с мягкостью – "благородная кирза". В плане модели – полусапоги: широкие металлические носы, гармошечка на щиколотке, ремешок. Один арыпал завалился-таки на бок, раскрывая секрет подошвы: пупырышки вдоль боков, низ – заострённая ёлочка-квадратик "танцуй – не падай". Даже куртку юджопеора не удосужился снять.