– У меня, дружок, планы резко изменились, – решил он признаться. – Я отодвинул от себя театральную сцену. Буду обучать детей грамоте и прививать любовь к книгам. Анфиса Никитична, мой новый преподаватель, очень лестно обо мне отзывалась. Я случайно услышал её слова через распахнутое окно учительской. Она убеждённо кому-то доказывала: «У Платова уже достаточно знаний, чтобы преподавать. Но ему не хватает серьёзности, солидности и диплома». Со временем всё это у меня будет. Я и без неё знаю, что буду похож на министра обороны, – хихикнул он, представляя себя в этой роли.
– Блестящая карьера и веская причина удивить наше поколение, – торжественно произнёс Лука. – Из декламаторов русской классики сразу в маршалы! Такой скачок достоин Книги рекордов Гиннесса.
– Знаешь, дружище, мы с тобой с детского сада не разлей вода, – напомнил ему Платов. – Зачем меня в карьеристы записываешь? Это нехорошее слово, мама всегда говорит, что от него пахнет чем-то нечистым. А ведь благодаря ей я обладаю широким кругозором, который когда-нибудь откроет мне дверь в любую науку. Мне шестнадцать лет уже стукнуло – почти взрослый, и я понимаю, что моим одноклассникам до меня в учёбе далеко. С одной стороны, приятно осознавать масштаб своих знаний, а с другой – горько, что они стоят на ступень ниже. Я не должен от них сильно отличаться. Такая разница в способностях убивает их морально, и они, вместо того чтобы равняться на меня, опускают руки. Это неправильно, я им об этом постоянно говорю. Они не хотят понять, что я не уникум, а просто человек, любящий литературу и другие предметы, которые дают мне дорогу в жизнь.
– Хватит скромничать, – осадил его Лука. – Не надо прикидываться передо мной святошей, я-то тебя насквозь вижу. Будь рядом со мной таким, какой ты есть: умным, искренним, но не лицемерным.
С этими словами он встрепенулся и произнёс: «С кем поведёшься, от того и наберёшься».
Он опасливо огляделся и, испуганно посмотрев на мыслителя, изрёк:
– Я, кажется, заговорил твоим языком, и мне это ужасно нравится!
– Мы же не чужие люди, перенимаем лучшие черты, привычки и выражения друг друга, – заявил Вовка. – Ничего плохого в этом нет. Пойдём на улицу, дождь вроде кончился.
Они покинули кафе, и Лука, забрав из-под стола свою покупку, последовал за другом. Они шли не спеша, наслаждаясь возможностью наговориться вдоволь.
– То, что ты с фейерверком закончил первую четверть, ничего удивительного, – без зависти пробурчал Лука. – Помнишь, как Жанна Васильевна всему классу заявила, что она ниже пятёрки не имеет права оценивать твои знания?
– Такое не забывается, – Платов расплылся в улыбке. – Тогда она всех развеселила, сказав, что я природой запрограммирован только на отличные оценки.
– Точно, – подтвердил Лука. – Поэтому после её хвалебной речи кое-кто начал тебе вредить: то ручку сломают, то тетрадь с домашней работой порвут. А она, несмотря на пакости, открыто заявила Корнеевой: «Люда, мне известно, что твоё противодействие исходит от таланта Платова. Ты незаслуженно критикуешь его и всячески стараешься навредить. Подозреваю, что у тебя, девочка, не всё в порядке с головой. Даже гадости ты ему делаешь до смешного бездарно».
– Этот случай я никогда не забуду, – улыбнулся Владимир. – Это было три года назад, и мне было приятно, что взрослая женщина отчитала Люсю, дочку работника горкома партии. Я тогда нос не задрал, а наоборот, стал учиться ещё лучше.
