По мотивам русской классики. Пьесы - страница 4

Сцена 4

Гостиная в доме Песоцких. Егор Семеныч и Коврин сидят в креслах. Таня 1 и Таня 2 – за пианино. Играют в две руки. Таня 1 пытается напевать. Таня 2 поглядывает на Коврина. У пианино, видимый только Коврину и Тане 2, стоит Черный монах. Таня 2 резко прерывает игру.

Таня 2. Андрюша!

Таня 1. Андрей Васильевич, что с вами? Вы чем-то расстроены?

Песоцкий. Братец, как видно, сегодня не в духе.

Коврин. Меня сегодня с самого утра занимает одна легенда.

Таня 1 и Таня 2. Ой, расскажите!

Рассказывая легенду, Коврин время от времени смотрит на Черного монаха, подходит к нему, чем вызывает настороженность и удивление у собеседников, для которых монах не виден.

Коврин. Легенда странная…

Таня 1. Тем более интересно.

Коврин. Ни с чем не сообразная…

Таня 1. Рассказывайте.

Коврин. О черном монахе.

Песоцкий. Ну, давай развлеки старика.

Коврин. Начать с того, что она не отличается ясностью.

Песоцкий. Да не тяни ты, братец.

Коврин. Тысячу лет тому назад какой-то монах, одетый во всё черное, шел по пустыне…

Песоцкий. А каков штандорт?

Коврин. Извините, что?

Таня 1. Ну, место… то, где пустыня.

Коврин. Где-то в Сирии или Аравии… Это не важно.

Песоцкий. Штандорт всегда важно.

Таня 1. Папа́, не мешайте!

Коврин. Так вот. А за несколько миль от того места, где он шел, рыбаки видели другого черного монаха, который двигался по поверхности озера.

Песоцкий. Это как же?!

Таня 1. Папа́, это легенда.

Коврин. Второй монах был мираж.

Песоцкий. То есть закон оптики…

Коврин(говорит, все больше воодушевляясь). Забудьте законы оптики. Слушайте дальше. От миража получился другой мираж, потом от другого третий, и так образ черного монаха стал без конца передаваться из одного слоя атмосферы в другой.

Песоцкий. Атмосферы, говоришь…

Коврин. Его видели то в Африке, то в Испании, то в Индии, то на Дальнем Севере. Наконец он вышел из пределов земной атмосферы и теперь блуждает по Вселенной.

Песоцкий. А в чем гвоздь?

Коврин. А суть легенды в том, что ровно через тысячу лет после того, как монах шёл по пустыне, мираж опять попадет в земную атмосферу и покажется людям!

Песоцкий. Ну, тысячу лет!

Коврин. Так эта тысяча на исходе. Черного монаха мы должны ждать не сегодня-завтра!

Песоцкий. Ну, вздор!

Таня 1. Откуда вы узнали эту легенду?

Коврин. Не помню… Вычитал откуда-то… или слышал…

Таня 1. Странная легенда… как-то не по себе… (Пауза.) Папа́, мы должны поговорить о поденщиках…

Коврин. Удивительнее всего, что это правда!

Песоцкий. Ну, ты, братец, загнул!

Таня 1. Андрей Васильевич, да как же? Вам показалось…

Коврин. Нет, не показалось! Я видел.

Песоцкий. Что?

Коврин. Монаха.

Песоцкий. Да где ж?

Таня 1. Когда?!

Коврин. Вчера. Вечером.

Таня 1. Я ведь просила кухарку убрать все вино.

Коврин. Через парк я спустился к реке, там, где обрыв. Вдруг на горизонте поднялся вихрь. Вроде смерча. Такой высокий черный столб. Он стал приближаться, и мимо меня пронесся монах. В черной одежде, с седой головой и черными бровями.

Черный монах исчезает.

Песоцкий. Ну, любезный, ты и навоображал!

Таня 1. Андрюша, вы просто переутомились.

Коврин. Я ясно видел. Даже его лицо и глаза. Он улыбнулся мне ласково и в то же время лукаво.

Песоцкий. Пресвятая Богородица! До чего философии-то довели. (Тане 1.) Принеси того вина, что с прошлого спаса припрятала. Неси, говорят! Видишь, человеку ум поправить надо.

Таня 2 убегает и возвращается с бутылкой вина, отдает её Тане 1, а та – отцу. Песоцкий наливает себе и Коврину. Пьют.