Песоцкий. Да, братец ты мой… Ты выпей, выпей… Вот ведь как… Философии-то… (Пауза.) А как, любезнейший мой магистр, тебе статьи?
Коврин. Статьи?
Песоцкий. Ну, мои статьи…
Коврин. А! Статьи… Хорошо… хорошо… дельно…
Песоцкий. И правда?!
Коврин. Может, вам полный курс садоводства написать?
Песоцкий. А что! Вполне. В выставках участвую? Участвую. Медали получаю? Получаю. У Песоцкого, говорят, яблоки с голову. Песоцкий, говорят, состояние садом нажил.
Коврин. Богат и славен Кочубей…
Песоцкий. Сад образцовый. Государственной важности! Ступень в новую эпоху русского хозяйства и промышленности.
Коврин. Премного рад за вас.
Песоцкий. Но в чем гвоздь? А в том: к чему все это?
Коврин. Дело говорит само за себя.
Песоцкий. Я не в том смысле…
Таня 1. Папа́, мы хотели поговорить о поденщиках.
Песоцкий. Что будет с садом, когда я помру?
Таня 1. Папа́!
Песоцкий. Ну, что ты опять! Заладила.
Коврин. Что о поденщиках?
Таня 1. Нет надобности держать… лишних работников.
Песоцкий. Это кто так решил?!
Таня 1. Они ничего не делают… Целую неделю ничего не делают… А платить…
Песоцкий. Уж позволь мне, дорогуша, самому решать!
Коврин. Может, Таня права…
Таня 1. Можно вместо них нанять поденщиков…
Песоцкий (Коврину). Посмотри на меня: я все делаю сам. Я работаю от утра до ночи. Прививки делаю сам, обрезку – сам, посадки – сам, всё – сам! (Тане 1.) И когда мне какие-то советчики… советуют тут! Не доводи меня до грубости! Не доросла ещё указы давать. Пианина куплена – вот и брякай. А в серьезные дела не лезь! Поняла?!
Таня 1 в слезах выбегает из гостиной. Таня 2 прячется за пианино и подслушивает разговор.
Коврин. Егор Семеныч, как-то вы…
Песоцкий. Ничего. Ты что же думаешь, что секрет в работниках? Не-е-е-ет! А в том, что я люблю дело. Больше, чем ее. Чем самого себя. Вот так. Секрет в любви. В зорком хозяйском глазе да в хозяйских руках. А когда я умру, кто будет смотреть? Садовник? Работники? Кто?
Коврин. А Таня? Она любит и понимает дело.
Песоцкий. А кто спорит?
Коврин. Так что ж вы тогда?..
Песоцкий. Если после моей смерти ей достанется сад, то лучшего и желать нельзя.
Коврин. А возможно по-другому?
Песоцкий. А если, не дай бог, она замуж выйдет?
Коврин. Почему «не дай бог»?
Песоцкий. А потому, что пойдут дети.
Коврин. Чем дети-то помешали?
Песоцкий. А тем! Что о саде уже некогда будет думать.
Коврин. Ну, будет ещё и муж…
Песоцкий. Вот! Вот чего я боюсь больше всего!
Коврин. А муж-то чем не угодил?
Песоцкий. Попадется эдакий молодчик, да сдаст сад в аренду! И всё пойдет к чертям! В первый же год!
Коврин. Егор Семеныч, а вы чудак.
Песоцкий. И пришел я поэтому к выводу.
Коврин. Боюсь спросить какому.
Песоцкий. В нашем деле – бабы бич божий!
Коврин. Ну, Егор Семеныч, это вы уже хватили.
Песоцкий. Не хочу, чтоб Танька замуж шла! Ездит тут один. На скрипке пиликает. Она не пойдет за него, знаю. Но видеть его не могу! Вот, братец, какое дело. Это тебе не монах-мираж.
Песоцкий наливает себе и Коврину. Выпивают. Молчание.
Песоцкий. Буду говорить откровенно. Прямо. То, что думаю… Я тебя горячо люблю. Как сына. И горжусь тобой. Ты человек умный, с сердцем… Говорю прямо: ты единственный, за кого я выдам свою дочь. Ты единственный, кто не погубит… моё любимое дело.
Коврин. Егор Семеныч, вы меня врасплох…
Песоцкий. Я был бы рад, даже счастлив, если бы у вас с Таней наладился какой-нибудь роман…
Таня 2 выбегает из комнаты.
Коврин. Я, право, не знаю, что и сказать.
