По прошествии десяти лет состоялась встреча с врачом возле амбулатории, он сам затронул ее расспросами о собаке. Рудольф Федорович оказался любителем собак и однажды увидел Сашу с ее сенбернаром. Она заметила, что цвет глаз у доктора серый, а из-за их выпуклости на нее смотрели глаза морского окуня. На ту, далекую спасенную, Саша не была похожа, потому что срезала химические кудри и утратила детскую пухлость щек. Напоминать случай из его практики ей не хотелось по глупой причине женской заносчивости. Дескать, не помнит мужчина женщину, неважно даже: врач – пациентку, зачем ей «женщине» ему «мужчине» напоминать? Работал он раньше в поликлинике другого района, так что, позабыв имя и фамилию больной, он заинтересовался красавцем-псом. На принесенные к праздникам торты, которыми Саша заполняла брешь несостоявшейся благодарности от родителей за ее спасение, Пластилин смотрел без радости. Ей казалось – что-нибудь другое, может даже колбасу, ему было бы приятнее видеть. Но колбасу не видела сама Саша, а праздничные ажиотажи за тортами наблюдала на хлебокомбинате; вот и воплощала на деле давнюю фразу родителей: «Надо бы врача отблагодарить, да где его искать?»
– Рудольф Федорович, умерла бабушка, дайте справку о смерти.
– Та, которую я осматривал?
– Не, другая, которая одна жила.
– Я не могу дать справку.
– Но почему?
– Потому, что я ее в глаза не видел, и карточки у нее нет. Когда она была последний раз в амбулатории?
– Карточка должна быть, бабушка лет в пятьдесят ломала руку и брала больничный, я хорошо помню.
– Когда это было.
– Ну Рудольф Федорович, ну пожалуйста, какая теперь разница? Я милицию вызывала, они сказали к участковому врачу идти за справкой.
– Они сказали – они сказали. Вдруг смерть насильственная, а мне отвечать?
– Да что вы такое говорите? Честное слово, естественная и, возможно, быстрая смерть. Она на диване лежит в своем парадном костюме.
– У меня был случай, когда вот так уговорили, а на деле – задушили человека подушкой. Знаешь, как мне досталось?
– Рудольф Федорович, я заплачу́, – еле удерживала Саша, ставшую скользкой, надежду, – сколько скажете, и осмотр можно сделать, машина есть.
– Не-е-е-т. Если бы эта умерла, которую я видел, тогда другое дело. А так не проси, не теряй зря время, везите в морг.
Всего год назад Пластилин приходил по вызову Саши для осмотра обеих старух. Заботливое правительство придумало утешение для граждан – раздать каждому по ваучеру: «Вот крошка от пирога – хочешь, съешь, хочешь, продай или закопай, только потом не жалуйся, что тебя только обдирают». Саша подумала: «С поганой овцы хоть шерсти клок», разъяснила всё Нюсе и, несмотря на очень преклонный возраст, Нюся согласилась с внучкой тоже вырвать клок от поганой овцы.
– Вот бэда́, нэ дойду и ба́чу плохо.
– Ба, я врача на дом вызову, он даст справку, что ты сама не можешь идти получать; так можно, я узнавала.
– О як хорошо, – обрадовалась Нюся, – хоть пилюль яки́х вы́пыше, та послу́хае.
Уговорить бабу Маню не удалось.
– Всем дают, каждому человеку, это доля от богатств страны, – распиналась Саша.
– Мне ничего не надо, – испугалась бабуля.
– Ба, да ты не бойся, пользы большой от этой идеи, конечно, не будет, но и если дают – чего ж не взять?
– Ну да, а потом плати за эту бумажку всю жизнь.
– Не хочешь сама идти, я вызову врача.
– Что ты! Какой врач, не нужно никаких врачей.
