Но сколько бы ни минуло времени, я по-прежнему реагирую на воспоминания о первой любви. И дрожу сейчас как перед первым свиданием. В этом волнении нет никакой логики. Потому что удачное свидание может получить приятное продолжение. А на нашей истории с Яром давно поставлена жирная точка. Однако разве глупому сердцу можно хоть что-то объяснить?
До полудня сижу, словно на раскалённых углях. Что это будет за встреча? Новые владельцы представятся и познакомят нас с их видением стратегии развития? Или попросят каждого из нас рассказать о себе и своей роли в компании? А может быть, объявят всем оптом об увольнении и дадут срок для передачи дел? Наверняка о каждом из нас они уже собрали полное досье.
Время тянется медленно. Сконцентрироваться не могу, работа валится из рук. Адреналин гуляет по крови. Я сейчас увижу Яра? Или это всего лишь моя фантазия?
За десять минут до полудня ко мне заглядывает главный инженер.
– Ксюха, идёшь на ковёр?
– Да, уже выключаюсь, – встаю из-за стола, поправляю юбку, одёргиваю пиджак.
– Не знаешь, что там будет? – он спрашивает, и я отрицательно мотаю головой. – Стрёмно… Чует моё сердце, ничего хорошего нас там не ждёт. Новые владельцы всегда ставят на руководящие позиции своих людей, а старых сдают в утиль.
Пожимаю плечами. Скулы сводит от стресса, разговаривать не получается.
– У меня пока нет ни одного стоящего предложения… – тарахтит Сомов, пока я закрываю кабинет. – Хотя я разослал резюме, как только заговорили о продаже компании.
У меня – те же страхи. С одной только разницей: я до сих пор не открывала сайтов с вакансиями. Боялась накаркать…
Мы рассаживаемся в зале для совещаний. Ладони потеют, вытираю их о юбку, но это помогает мало. Все, кроме Пальчевского, в сборе. Коллеги не меньше меня напряжены. У многих в глазах читается страх. Они в компании дольше меня, много лет проработали с папой, добросовестно выполняли свою работу. Фирма во многом обязана успехом всем им вместе и каждому по отдельности. Мне кажется, только очень недальновидный бизнесмен рискнёт распрощаться с такими ценными кадрами.
Ровно в двенадцать в зал заходит Пальчевский с двумя мужчинами, в одном из которых я узнаю Ярослава. Вернее, я узнаю его внешность, но не узнаю его глаза. Они – две каменные глыбы. Тёмные, как асфальт после дождя. Ледяные. Чужие. На лице – маска, эмоции не читаются.
Я никогда не видела его непосредственно в работе. Даже не представляю, какой он руководитель и как ведёт себя с подчинёнными. Но, судя по бледности директора, в паре Ткачук-Пальчевский моему боссу отведена роль кролика. По спине пробегает холодок. Кажется, мы все тут – кролики. А Ярослав – удав…
Он смотрит на нас так, будто мы и вправду его добыча. Гипнотизирует. Останавливается взглядом на каждом, прищуривается, будто считывает информацию из своей внутренней программы. Когда очередь доходит до меня, я изо всех сил стараюсь показать, что мне не страшно.
Я не опускаю голову, не втягиваю её в плечи. Даже если сегодня вечером мне придётся зависнуть на сайтах с вакансиями и разослать резюме в десяток фирм, я ни за что не покажу Яру своего отчаяния.
Самое страшное я уже пережила. Больнее он мне не сделает. Я справлюсь и не дам повода предателям жалеть меня или насмехаться.
Пальчевский начинает собрание. Он очень волнуется, запинается, хотя владеет ораторским мастерством на высоком уровне и умеет красиво говорить.
