Ностальгия давит на горло, перекрывая кислород. Дышать становится тяжелее. Мои оптимистичные прогнозы не сбываются. Я не могу с ним работать! Это слишком трудно эмоционально… И больно. Особенно когда он так смотрит.
– И почему, если не секрет, ты отказалась продавать свою долю? Ведь предложение было более чем выгодное.
Я ждала этот вопрос и готова на него отвечать.
– Это мой доход. Стабильный и достаточно высокий даже в условиях некоторого спада. Надеюсь, вашей команде удастся вывести компанию на более высокий уровень прибылей, и мой доход возрастёт. Так что расчёт сугубо меркантильный, – добавляю, чтобы исключить любые личные мотивы по отношению к новым владельцам.
– Мне нужен полный отчёт, в первую очередь, за последний год, – Яр говорит сухо, не оставляя сомнений в статусе беседы.
– Всё – на сервере. Разве ваши люди его ещё не скачали? – окончательно делаю выбор в пользу официального стиля общения и мысленно возвожу между нами стену, чтобы притормозить ожидания непомерно разгулявшегося сердца.
– Скачали, конечно, и даже частично обработали. Но нужны бумажные оригиналы.
Просьба звучит нелогично. С бумагой работать куда менее удобно, чем с файлами. Мы в последние годы полностью перешли на электронный документооборот, и просьба о предоставлении бумажного варианта выглядит странно. Однако не спорю и обещаю сегодня же всё приготовить.
– Скажи, когда ты на больничном или по какой-то другой причине отсутствуешь, кто подписывает документы?
– Если речь о деньгах, то или я, или Пальчевский, но он – только в крайнем случае, в основном я. Если не могу выйти в офис, то работаю из дома удалённо.
– Интересно, – говорит задумчиво и как-то напряжённо.
– А к чему вопрос? Нашли какие-то нестыковки? – спрашиваю больше для поддержания разговора, в себе я уверена на все сто.
Бросаю взгляд на экран открытого ноутбука. Там светится график прибыли, который несколько лет держался на одном уровне, а в последний год пополз вниз. Вспоминаю бледное лицо директора и предполагаю, что копают под него. Логично было бы заподозрить именно его ошибки, учитывая, что падение началось после ухода Макса, когда все решения принимал Борис.
С другой стороны, снижение может быть результатом накопительного эффекта не слишком удачных действий брата. Он принял компанию на подъёме, а потому падение началось спустя время. Но какой смысл в этом копаться теперь, когда сменились хозяева? Они просто будут действовать по-своему – и всё придёт в норму.
Яр прослеживает мой взгляд и усмехается. Чувствую себя школьницей в кабинете директора. Мне очень неуютно и обидно, что он говорит со мной в таком тоне. Будто и не было между нами ничего…
“Субординация, так и должно быть”, – нашёптывает мне разум. Но сердце отказывается ему подчиняться и сжимается всё сильнее.
– Тебе тоже не нравится этот график? Хочешь подсказать, где и что искать?
Он говорит загадками. Ждёт, что я выскажу своё мнение?
– Нет, зачем отбирать хлеб у ваших аудиторов? – тоже пытаюсь усмехнуться. – Пусть роют, это полезно. Может, и вправду что-то найдут.
В последнее лично мне не верится. Но не зря затеяна проверка – возможно, я просто чего-то не понимаю или не вижу полной картины. Одинокой матери нереально уследить за всем. Тут хотя бы со своими рабочими обязанностями справиться...
– И у тебя даже предположений нет, почему продажи не снизились, а прибыли просели?
