– А она хвосты шоферам продает. Бабы в городе заказывают – шофера привозят, по одному, по два, – продолжал скотогон, – а об этой парикмахерше из Новосибирска еще вчера узнали, что она хочет все скупить. Ну, Нинка и завелась: водителям велела, если увидят, не останавливаться. А как ты ее привез сюда – вообще рассвирепела, нам велела ей ничего не продавать, а у нас и нет ничего.
– Что Людка так ни с чем и уехала обратно? – заинтересовался Илья.
– Да нет, это мы все ходим туда-сюда, хоть на стакан заработать, а Мишка на один раз нанялся, он ей сунул втихаря десяток хвостов, под обещание водки принести для бригады, когда Нинка уже надралась.
Проснувшись, Нинка, было, вспомнила молодого лейтенанта, а потом сразу и забыла. А он в это время уже на перевал с машинами забирался по серпантину и рассказывал Женьке окончание истории с сарлычьими хвостами. Удивлялся, как могут женщины мужиков в руках держать, напиваться до потери сознания, при этом быть совершенно нищими, счастливыми и с царственным видом распоряжаться добром, на котором огромные деньги заработать можно.
Умылись машины белыми облачками на верхушке перевала и вниз – к обрывам над Катунью красавицей. Обрывы крутые, их бомами называют, дорога узкая, с короткими скалистыми поворотами, да скалы сверху нависают – жуть!
– Сразу за бомом будет большое село Малый Яломан, – сообщил Женька на всякий случай, – остановимся, надо воды долить в радиаторы, попить, фляжки наполнить.
Пока парни подливали воду, передавая друг другу ведро, Илья спросил у проходящего мужика, кто здесь постояльца пустить может. Тот ответил, что лучше к магазину пройти – там бабы собирается, это в конце поселка на второй улице слева.
Магазин снаружи смотрелся убого, чуть лучше Нинкиного лежбища. Правда, на скамеечках не скотогоны, а старушки сидели, беседовали, кто-то из них прошипел: «к Вальке пошел». Внутри чистота, полочки и прилавок товаром заполнены. Тут тебе сахар и хлеб, конфеты, мед, печенье, консервы разные, масло трех сортов и даже баран на две части разрубленный покупателя ждет. А за прилавком – женщина молодая средней полноты, черноглазая брюнетка смотрит весело, улыбается! Лейтенант тоже повеселел. Подумал: «может, мечты сбываться начинают!», а вслух спросил:
– Старушки сказали, что Валентиной тебя звать! А на постой молодого офицера не возьмешь?
– Почему не взять. Вы надолго, на денек или на месяц?
– Как дело пойдет, а то и на месяц!
Валентина вышла из-за прилавка, показав свои красивые бедра. Лейтенант был восхищен. А красавица-продавщица быстро закрыла магазинную дверь на висячий замок:
– Пойдем, квартиру посмотрите, – и повела Илью как раз к тому месту, где ребята закончили свои дела и ждали, покуривая.
Увидели они лейтенанта в обществе красивой женщины, переглянулись. Может, здесь офицера удастся, наконец, пристроить?
Ждали не долго. Дом был большой, и по всему видно, богатый, а Валя сразу назвала цену: три рубля в сутки. Она, как видно, на всем привыкла хорошо зарабатывать. Но тут в дверь вошел большой плотный блондин. Валентина показала на него правой ладонью:
– Муж мой, Иван!
Иван строго посмотрел на жену, и она сразу покорно опустила голову и вышла из дома. Он лучше жены знал, за что и с кого надо деньги брать, а с кем дружить бы следовало. Лейтенант с такой колонной машин больше подходил для дружбы.
– Ты надолго в наши края? – Иван уже давно считал Алтай своим, хотя вернулся сюда после службы в армии за красавицей Карагез, чтобы увезти ее в свою родную Белоруссию всего пять лет назад, да так и остался здесь.
