Побеги - страница 7

У Гали волосы были черные и длинные, и, когда она заплетала косы, их можно было принять за двух узловатых змей. Алена родилась совсем лысая, а потом хотя и обзавелась волосиками, но тонкими и хрупкими, не то землистого, не то пепельного цвета. Вдобавок у Гали были волосы и в других местах – жесткие под животом и в подмышках, тоненькие, вроде пушка, на руках и ногах.

– А я буду такая же красивая, когда вырасту, мама? – спрашивала Алена, с интересом разглядывая материнское тело: овал живота и выступающие над водой гладкие камни грудей.

– Ты будешь еще красивее, – отвечала Галя.

Намывшись, она вытягивала пробку, и лесная вода убегала в вонючий слив. Вместе с ней бежали дни сначала одной общей жизни, а потом двух разных. Скоро у Алены тоже появились нательные волосики, а Галя стала срезать свои острой бритвой, потому что в ее жизни появился мужчина, заводской бригадир по имени Максуд, что значит «желанный».

Максуд приехал из пыльного Азербайджана, куда каждый месяц исправно высылал большую часть небольшой зарплаты, – там у него остались жена и две дочки подросткового возраста. Он скучал по родине. В черных Галиных косах видел полоски чернозема с окраины родного села, в молодом светлом лице – полуденное солнце, а в губах и вовсе алые губы жены, поэтому Галя была для него не сообщницей в измене, а живой памятью о семье и доме. Гале нравилась вежливость Максуда и его готовность помогать: он никогда ей не отказывал, даже выписывал рабочих, чтобы те вскопали ее огород в счет смены.

Иногда она встречалась с Максудом после работы, и они закрывались в одном из пустующих кабинетов последнего этажа. Западные окна выходили на застроенный старыми лодочными гаражами берег реки, и уставшие Галя и Максуд открывали раму, чтобы подышать прохладным вечерним воздухом и посмотреть, как солнце поджигает макушки сосен на том берегу. Она ставила на подоконник банку с левкоем, кровохлебкой и другими цветами, которые рвала по дороге на завод, изредка приносила садовые пионы и маки. Он читал ей по памяти: «Мне каждый день беду сулит волна твоих волос, источник счастья и обид, волна твоих волос»[1].

В один из таких дней они увидели зверя. Озираясь по сторонам, он пробирался между ржавыми ракушками, не зная, что его выдает золотистый луч, выхвативший из темноты поджарую фигурку. Это был лис. С тех пор они видели его постоянно, и скоро Максуд начал потихоньку ходить к гаражам и оставлять зверю пропитание. Теперь в обед Галя сворачивала за угол и шла к реке, где часто заставала мужчину и лиса, который доверил свою жизнь человеку.

– Вот погляди, опять пришел, – Максуд махал в сторону куста, где прятался лис. В словах было осуждение – зверь, хозяин природы, а доверился слабому глупому человеку! – но в глубине души мужчина оправдывал его. Не устоял перед подарком судьбы, бывает.

Впервые в жизни предоставленная себе, Алена проводила вечера перед телевизором. В 17:45 смотрела «Кармелиту» по «России», в 18:40 – «Клон» по «Первому» и с каждой серией все больше осознавала свою некрасивость. В спальне, стащив купленное на воскресном развале платье, она подолгу всматривалась в зеркальные дверцы шифоньера. Предсказания матери не сбылись – девочка пошла в отца. Это было странно: стать похожей на чужого человека, которого не знала, вместо того чтобы походить на женщину, в чьей утробе оформилась, из чрева которой появилась на свет, под чьим взглядом выросла. Долговязая, плоская как трафарет, да еще и волосы – недоволосы, бесцветные и жидкие, как у старой куклы… Если бы только добавить им цвета!