Поцелуй под звездами - страница 34
– У тебя есть дети?
– Нет. Я не могу родить, у меня врождённый дефект. Смирилась с тем, что буду одна. Он всегда на работе, я одна на вилле. Даже любовника не завести – его тут же убьют.
– А чем он занимается? – Не знаю. Но что-то незаконное. Я не спрашиваю. Меньше знаешь – лучше спишь.
– Ты права.
– А ты? Как жизнь?
– Учусь в Большом Яблоке. Потом уеду домой.
– Прикольно. Я думала, ты старше.
– Нет. Мне столько, сколько есть.
– Интересная штука – жизнь. Так далеко заносит…
– Ты права.
Мы сидели и болтали. Ангелина всё время посматривала в окно. Видимо, не я один здесь прятался от чего-то.
Я оплатил счёт, и мы решили прогуляться по берегу океана. Алкоголь немного развеял напряжение, страх отступил. Ангелина шла рядом, опираясь на мою руку – выпила она больше, чем собиралась. Я краем глаза заметил: за нами идёт крупный мужчина. Он двигался тихо, будто тень.
Я сжал руку Ангелины и наклонился, будто целую её в щёку:
– За нами следят. Не паникуй. У меня при себе пистолет.
Она усмехнулась:
– Это не слежка, дорогой. Это защита.
– От чего?
– От тебя. Мой муж хочет с тобой поговорить.
В следующее мгновение что-то тяжёлое ударило меня по затылку. Всё поплыло. Я успел почувствовать, как меня тащат, и как хлопает багажник машины. Потом – темнота.
Очнулся я на холодном полу. Руки были стянуты кабельными стяжками, во рту кляп. Попробовал пошевелиться – бесполезно. Пистолета не было. Машина резко затормозила, крышка багажника открылась. Огромный тип без лишних слов вытащил меня и повёл в подвал. Всё было дорого: плитка, винтовая лестница, картины на стенах. Явно вилла – не мотель на окраине.
Меня бросили на пол. Удар в живот. Потом – в лицо. Пиджак разодран. Кляп выпал где-то по пути. Я рассмеялся сквозь кровь:
– Малышка, если ты любишь пожёстче, развяжи меня – и я покажу тебе кое-что интересное.
Очередной удар – в рёбра. – Заткнись, кусок дерьма. Босс не любит, когда с ним шутят. Особенно, когда отрезает язык.
– Меня и на него хватит.
Дверь открылась. Мужчина лет сорока. Высокий, темнокожий, ухоженный. Бриллиантовая серьга, кольцо на мизинце, костюм – точно сшит на заказ. Подошёл. Похлопал по щеке.
– Ты вырос, малыш Соло. Как только мне сообщили о твоём прилёте – я сразу вылетел из Англии.
– Кто ты такой?
Всё стало на свои места. Холодно. Не от страха – от осознания.
Мир, который казался хаотичным, вдруг выстроился в узкий, острый коридор. И в конце – его глаза. Романо. Имя, которое всегда звучало где-то в тени. Теперь – впритык. Слишком близко.
Я закрыл глаза. И вспомнил.
Тот вечер. Кабинет. Тишина. Отец.
– Ты хочешь знать, кто он такой? – спросил он. – Не по слухам. По-настоящему.
Я кивнул. Он не сразу заговорил. Повернул бокал в пальцах. Сделал глоток. И выдохнул:
– Если Романо пришёл к кому-то с апельсином…, то этому кому-то было лучше сразу умереть.
Я не понял.
Отец налил себе немного коньяка, не торопясь. Говорил медленно.
– Он не ел их просто так. Он устраивал спектакль. Чистил кожуру острым ножом. Тонким, хирургическим. Каждое движение – как подготовка к чему-то… большему. Он делал это молча. Сидел напротив человека. Разрезал. Ел дольку за долькой. А потом… начинал разговор.
– Какой разговор?
– Неважно. Смысл был не в словах. А в времени. В ожидании. В страхе. Ты знал, что тебя не будут просто бить. Тебя будут ломать. Медленно. До основания. Сначала – разум. Потом – тело.
Я смотрел на отца. Он не драматизировал. Просто говорил правду, как хирург говорит диагноз.