— Что ты такое, фронна?! — Иона за миг оказалась рядом.
Она сидела, поджав колени. Одной рукой схватила меня за запястье, а вторую медленно отняла от окровавленного глаза. Я больше не видела бездны, только изрытую яму. Смотреть было страшно, но я собралась с духом.
Нет, если опущу глаза, она выцарапает мне их. Иона страшилась только Силы, равной её по мощи.
— Я дочь своего отца и своей матери.
Говорила я с трудом, будто в рот напихали мелких острых камней. При каждом слове они впивались в язык и причиняли боль.
— Я прибыла из-за моря, — продолжала я, пытаясь унять подрагивающие колени. Если бы знала, что это поможет, попыталась бы воззвать к разуму Ионы, но просить пощады, умолять, корчиться на полу, дабы сохранить жизнь, не собиралась.
Подняла подбородок и, содрав с себя простынь, дотронулось её краем до раны варты.
— Не сердитесь, я не хотела вас тронуть, я даже не поняла, как это получилось.
— Я удивляюсь тебе, дева из-за моря, — спокойным тоном, чуть заикаясь, ответила Иона и позволила прикоснуться к себе, не отпуская моей руки. — Но помни, что я мстительна и зла. Кто знает, кому Боги даруют победу при следующей наше встрече.
Она говорила это так обыденно, словно рассказывала историю. А я накрыла рану полотенцем и взмолилась Ненасытному Богу, кого почитала за истинного отца. «Помоги мне и сними рану, нанесённую твоей Силой, пусть мои руки не знают усталости, словно состоят не из плоти и крови, жил и мышц, а из чистого света и чёрного камня, из которого сделан твой алтарь».
Иона затихла и перестала всхлипывать. Кровь больше не струилась по щеке варты, она молчала, закрыв второй глаз, и так бы длилось бесконечно долго. Я не могла сказать, сколько прошло времени: час, минута или пару секунд, но дверь купальни распахнулась, и внутрь ввалилась куча народу.
Я продолжала молиться, чувствуя, что прерываться нельзя. Варта схватила мою руку, прижимавшую полотенце к её глазу, своими двумя чуть заметно сдавила пальцами.
— Что здесь случилось? — хрустальный голос скальды Лив сбил меня с молитвы, но я уже почти закончила. Губы шептали слова, перед глазами проносились картинки дома, когда я дитём впервые вступила под мрачные своды Храма Ненасытного Бога и получила ответ на свой вопрос.
— Всё, — прошептала и отняла руку с зажатой в пальцах окровавленной простынёй. Мужчины из стражи тут же схватили меня за плечи с обеих сторон и подняли на ноги.
Я осознала, что стою обнажённой под жадными взглядами челяди и их господ. Из скальдов здесь были только Славная Лив и её жених, мельком скользнувший взглядом по моему неприкрытому телу.
— Что ты сделала? Нанесла увечье моей варте? — теперь Лив визжала не хуже своей молочной сестры. — Вывести во двор и бросить в яму со змеями!
— Погоди, — спокойно перебил невесту Хемминг, встав за её спиной и положив руки на плечи хозяйке. — Сама посмотри, у твоей варты почти нет раны, а та, какая есть, ещё непонятно, с чего приключилась.
— Нет, мне не нужна фронна, которая опасна. Она бешеная собака, разве не видно?! — Лив пыталась сбросить руки скальда, словно придавливающие её к земле, но делала это с неохотой. — Иона, что она тебе сделала?
— Идите все вон! — Хемминг почти не повышал голоса, но все слушались его беспрекословно, я же застыла на месте, и когда стражники отпустили меня, чуть не упала на пол.
Да и упала бы, но каким-то образом Мектильда быстро оказалась рядом и подставила плечо.
