Почтальонша - страница 8

– Такого вы больше нигде не найдете! – он показал вазу из местного камня, расписанную вручную желтыми цветами, глиняный горшок для тушения овощей и несколько деревянных половников с ручками из глазурованной керамики.

– А это что? – спросила Анна, указывая на небольшой глиняный предмет. Он напоминал шишку или готовую вот-вот раскрыться почку с двумя загнутыми по бокам листьями.

– Это пумо, – ответила Агата. – Тебе нравится? – спросила она, с надеждой заглядывая ей в глаза.

– Талисман на удачу, – пояснил парень. – Но действует, только если его кому-то подарить.

Анна поморщилась, всем своим видом говоря, что ни в какие талисманы она не верит.

– Вот увидите, – подмигнул парень. И, прежде чем Анна сумела возразить, Агата взяла пумо, расплатилась и положила его Анне в сумку. – Дарю тебе его.

Анна поблагодарила, даже не улыбнувшись. «И что мне теперь с ним делать? Не только бесполезен, но еще и уродлив», – подумала она.

Затем они подошли к прилавку с фигурками из папье-маше. Среди Мадонн, Иисусов и разных святых, выстроившихся ровными рядами как солдатики, Анна сразу же заметила небольшую статуэтку, которую, казалось, задвинули в угол, как никому не нужную: крестьянка в широком белом платье с развевающимся подолом, с растрепанными ветром волосами и с корзинкой красных яблок в руках. Это была единственная статуэтка с дефектом – на ее лице виднелась небольшая щербинка.

– Я возьму вот эту, – сказала Анна без колебаний, показывая на нее.

Агата посмотрела на нее в недоумении.

– Может, лучше взять святого Лоренцо, нашего покровителя? Смотри, какая красивая, – сказала она, беря статуэтку в руки.

Но Анна на нее даже не глянула.

Мужчина, сидевший за прилавком, нагнулся, взял старую газету из стопки, лежавшей у его ног, и принялся тщательно заворачивать в нее статуэтку.

– Аккуратнее, не раздавите ее в сумке. Папье-маше – очень хрупкий материал, – предупредил он, протягивая сверток.

Пройдя чуть дальше, они остановились перед грудой корзин и прочей плетеной утвари. Пожилая женщина с темным пушком над губой и мозолистыми руками, босая, сидела прямо на земле и плела очередную корзину: она только что закончила стенки и собиралась приступить к ручке. Агата тепло ее поприветствовала и тут же завела разговор. Две женщины перекидывалась однотипными фразами вроде «Слава тебе Господи, скрипим помаленьку», а Анна не могла оторвать взгляд от ног старухи, черных от земли, с потрескавшимися пятками и пожелтевшими ногтями. Она вспомнила свою бабушку, которая каждый вечер, прежде чем лечь спать, втирала в ступни молоко, после чего надевала на еще влажные ноги носки.

– Всегда ухаживай за руками и ногами, – часто повторяла она внучке. – Люди в первую очередь обращают внимание на такие мелочи, запомни это.

– Сюда, – сказала Агата, беря Анну под локоть. Они свернули на боковую улицу и подошли к тележке с тканями. Миниатюрная продавщица с собранными в пучок волосами и зеленой шалью на плечах показывала рулон синего шелка какой-то женщине. Платье покупательницы так плотно облегало ее фигуру, что казалось нарисованным прямо на теле. Ее густые темные волосы спадали на спину мягкими волнами. Но больше всего поразили Анну ее руки: не только потому, что они ощупывали шелк с той же нежностью, с какой гладят по головке новорожденного младенца, но еще и потому, что у нее были очень ухоженные ногти, покрытые красным лаком. Ни у одной из женщин, которых она видела в Лиццанелло, не было таких изящных рук.