– Дык, ужо! – откашливается худое создание из угла, обводя руками стол.
Логично предположить, что это женщина. Лет, наверно… Быть может… Я, конечно, могу и ошибаться… Но приблизительно… Что-то в промежутке между тридцатью и пятьюдесятью. По серому помятому лицу со следами ярких румян сквозь сигаретный туман определить сложно. Перед эфемерным созданием деревянный стол с семью бутылками водки, пятью стаканами, тремя огурцами и одной головкой репчатого лука.
– Невеста моя! Семеновна! – мужчина представляет жестом хозяйку стола в валенках, ватных штанах, толстом вязаном свитере и белом пуховом платке, символизирующем, я так думаю, фату. – Я Витек! Для своих! А остальных не ведаю! Пришлые они.
– Друзья мои! – обижено присоединяется к беседе невеста.
– О! Друзья! – подхватывает Витек. – А тя как кликать?
– Сергей! – отвечаю я, все еще не зная, как себя вести. Моя утонченная изнеженная городская натура впервые встретилась нос к носу с суровыми буднями сельскохозяйственной свадьбы.
– А по батюшке? – звучит низкий голос обладателя тела, лежащего на полу у печки.
– Васильевич!
– Василич, ты энто… падай на свободное место! – приглашает сосед.
– Мы пить станем, нет? – возмущается еще одно существо за столом, с вытянутым вперед граненым стаканом. – Рука затекла!
– Вы охренели! – взрывается за спиной голос моей супруги. – Вы чего тут устроили?
Все взгляды обращаются к ней.
– Василич, это хто? – спрашивает ошарашенный Виктор.
– Я «хто»? Я тебе покажу сейчас, кто я! Я живу тут. А вы спать нам не даете…
– Жинка евойная! – шепчет Семеновна.
– Василич? – переспрашивает Витек.
– Ага! Жинка! – продолжает кричать Марина. – Я вам покажу сейчас жинку! Милицию вызову, мигом уберетесь! А ты чего тут стоишь, нюни распустил? – это она уже ко мне обратилась. – Это же животные! Не понятно, что ли?
– Ты, дамочка, энто… не кричи! Я, энто… живу тутаво! – попытался озвучить ноту протеста Виктор.
Плохо он знал мою жену… Точнее, вообще не знал.
Шестеро пришлых гостей весело покинули гостеприимный дом Витька во главе с невестой Семеновной. Кто по-пластунски, кто на своих двоих, а кто и на четырех. Для устойчивости. Витек только жалобно поскуливал, сидя на табурете.
– Семеновна, не покидай меня! Слышь, Василич, ну скажи ты своей… Чего она енто, в сам деле…
Вещи летели вслед их обладателям с дружескими пожеланиями моей жены:
– Чтобы ноги вашей я здесь больше не видела! Пьянь подзаборная!
– Эт она зря, Василич! Слышь, хозяюшка, эт ты зря! Приличные люди… были!
– Алкаши они приличные!
Прогнав всех гостей, Марина закрыла дверь и заняла боевую стойку напротив Виктора.
– Виктор, на знаю, как вас по отчеству, предупреждаю! Со мной шутки плохи! Я терпеть не буду! Следующий раз приду с милицией!
Витек в ответ молча хлопал мутными глазами, обнимая одной рукой гармонь, а в другой держа не выпитый стакан водки.
– Вы меня поняли? Если еще хоть раз…
Марина не успела договорить. Заплакал ребенок.
– Сашка проснулся! – и она убежала на нашу половину.
Стена была настолько тонкая, что было слышно, как Марина взяла сына на руки, как сняла с него подгузник, как тот мокро шлепнулся на пол, как детская присыпка сыпалась на попку ребенка и как Санька зачмокал соской. Мы с Витьком все это время смотрели на стену, как в театре звуков.
Марина запела колыбельную. Витька икнул.
– Не повезло тебе, Василич! Твое здоровье.
Он выпил свой стакан, медленно моргнул пару раз и погрузился в сон, убаюканный колыбельной под водочку. Я забрал из его рук музыкальный инструмент. Аккуратно помог телу Виктора свалиться на половичок рядом с печкой. И ушел, оставив жениха в одиночестве отмечать свою свадьбу. Праздник удался.
